Дмитрий Александрович Биленкин , Георгий Иосифович Гуревич , Ал Горловский , Виталий Тимофеевич Бабенко , Владимир Николаевич Фирсов , Песах Амнуэль , Север Феликсович Гансовский , Роберт Абернети , Геннадий Дмитриевич Мельников - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 19

и на то, что все это прежде всего проблемы НРАВСТВЕННЫЕ.

Что такое человек? Лицо? Одежда? Тело? Его обстановка? Конечно же нет! Можно подробно выписывать внешние черты облика, одежды, можно подробнейшим образом живописать, что ел, пил и говорил герой, но если в художественном произведении нет нравственных проблем и конфликтов, нет ни человека, ни самого художественного произведения.

— Позвольте! — слышится голос оппонента. — Что это за проблемы и конфликты? В коммунистическом обществе будет достигнуто гармоническое развитие личности. Какие же могут быть конфликты? Будут покорять космос, осваивать планеты, совершать открытия… Конфликты переместятся вовне человека.

Так мысль о человеке гармоническом, высказанная в пору, когда бурное развитие буржуазных отношений калечило человека, превращая его в специализированный придаток к машине, — эта мысль незаметно превратилась в основу своеобразной теории бесконфликтности. Маркс и Энгельс имели в виду, что коммунистическое общество обеспечит человеку равное развитие его физических и духовных способностей. Иные теоретики расширили это марксистское понятие человека гармонического до человека бесконфликтного, человека без душевных бурь и сомнений.

Оказывается, для фантастики, для ее успеха недостаточно остроумно и интересно заверченного сюжета, недостаточно изобретательности и остроумия авторов, недостаточно и литературных талантов — нужны серьезные нравственные проблемы. Хотя бы те, о которых уже давно говорят и пишут выдающиеся ученые, вглядывающиеся в туманное завтра.

Один из крупнейших физиков нашего столетия Макс Борн а книге «Моя жизнь и взгляды» тревожился, как перенесет человечество последствия автоматизации, в результате которой, по его мнению, неизбежно должна произойти перестройка нравственных норм. «Настоящая болезнь, — писал он, — гнездится глубже. Она состоит в разрушении этических принципов, которые создавались веками и позволяли сохранять достойный образ жизни даже во времена жесточайших войн и повсеместных опустошений… В состоянии мира основу жизни общества составлял упорный труд.

Человек был горд своим умением работать и плодами своей работы. Квалификация и изобретательность в применении знаний ценились очень высоко. Сегодня от этого мало что осталось. Применение машин и автоматики принижает значение личного вклада человека в выполняемую работу и уничтожает чувство собственного достоинства». О девальвации традиционной этики и культуры предупреждал выдающийся философ Альберт Швейцер в книге, написанной еще в начало двадцатых годов.

Разве эти идеи недостаточно серьезная основа для фантастики? Разве эти проблемы менее важны или менее интересны, чем космические полеты? Небрежение человеком может дорого обойтись человечеству, и негоже фантастам вносить в это дело, хотя бы и косвенно, свою лепту.

Советская фантастика утверждает веру в человека и его возможности. Прекрасны люди будущего и у И. Ефремова, у Е. Войскунского и И. Лукодьянова, у братьев Стругацких. Безмерно увеличились их физические возможности, они настолько стремительны в своих движениях, реакции их так быстры, что становятся в драке невидимыми для своих противников, они могут усилием воли зарастить раны на своем теле, перенять на себя часть страданий другого человека, могут видеть в темноте, читать чужие мысли, в считанные мгновения успевают с такой степенью подробности рассмотреть сложную скульптуру, что современному человеку для этого понадобилось бы, наверное, не менее получаса. И все-таки порой современный читатель чувствует себя интересней и полнее, чем герой фантастического произведения: мешает скороговорочность, поглощенность автора проблемами, к человеку непосредственно не относящимися.

Так, например, в романе «Туманность Андромеды» Дар Ветер, работая на титановом руднике, не замечает своих товарищей и, видимо, не знает их имен, хотя их на этом суровом острове всего лишь восемь человек. Освоившись с комплексом машин, он не освоился с людьми, представая вопреки желанию автора эгоистом надменным и невежливым: «Шорох камней заставил Дар Ветра очнуться от сложных и неясных размышлений. Сверху по долине спускались двое: оператор секции электроплавки — застенчивая и молчаливая женщина и маленький, живой инженер наружной службы. Оба, раскрасневшиеся от быстрой ходьбы, приветствовали Дар Ветра и хотели --">