Михаил Юрьевич Тырин - Последняя тайна осени

старому приятелю, с которым столько было пережито и выпито. Михалыч злился, считая, что Васин этим тлетворно действует на его авторитет и субординацию в отделе.

Васин Михалыча уважал. Хотя бы за то, что тот не спросит «почему ты такой загорелый». Он – старый сыщик – сразу поймет: загореть на такой собачьей работе можно только в отпуске. Правда, на сей раз у Михалыча не было необходимости проявлять чудеса смекалки: он был начальником Васина и прекрасно помнил, что через два дня у того кончается отпуск.

– Что так рано? – спросил Михалыч, протягивая руку. – Тебе, если не ошибаюсь, еще два дня гулять.

– Да вот... Не удержался. Пошел на вокзал сестру встречать, а поезд опаздывает. Два часа убить надо – дай, думаю, зайду...

– Соскучился, значит? Как отдохнул?

– Прекрасно! У деда на огороде хорошо отдыхается.

– Я и смотрю, загар у тебя не пляжный.

– Все правильно. А у вас-то как дела?

– Помаленьку. Как обычно: ловим – сажаем, ловим – сажаем...

– А еще?

– «Квартирникам» дали две единицы за счет местного бюджета...

– А нам?

– А вас, «убойников», и так достаточно.

– Не скажи, Михалыч...

– Да ладно... Стручков перевелся в участковые – вот тебе еще новость.

– Из-за квартиры?

– Конечно. Легко ли – с двумя детьми в общежитии? – Михалыч отодвинул в сторону спичечный коробок, будто избавляясь от этой грустной темы. – Ты говоришь, сестру сегодня встречаешь? Откуда же?

– Из Берлина.

– О-о!

– Сестренка у меня не промах. Два курса иняза закончила и поехала на практику в Германию. Конкурс был двенадцать человек на место, а она вот...

– Молодец. Выпить небось привезет. Чего-нибудь вкусненького, а?

– Надеюсь, догадается.

Васин посмотрел на часы, встал.

– Пойду я, Михалыч, с ребятами повидаюсь.

Он пересек коридор толкнул дверь своего кабинета. Это был не просто кабинет. Это был штаб, где принимались самые важные решения. Это был очаг, к которому они возвращались после самых трудных заданий и командировок. Это была таверна, где иногда они отмечали свои маленькие радости и победы. Одним словом, для каждого это был второй дом. Как и в любом доме, здесь бывало всякое – и хорошее, и не очень. Но стены их второго дома были привычны и надежны.

Сейчас в этих стенах сидел только один человек.

– Привет, Никита, – сказал Васин.

Никита оторвался от экрана компьютера, поправил очки, торопливо пригладил светлые мягкие волосы и только после этого улыбнулся всем своим пухлым лицом.

– Саша! Ты уже из отпуска?

– Почти.

Васин прошел в глубь кабинета и с неудовольствием заметил, что на его столе стоят кружки с недопитым чаем, пепельница, валяются смятые бумажки.

Впрочем, стол был не совсем его. Когда в одном крошечном кабинете «прописано» девять человек, понятие «свой стол» теряет всякий смысл.

– Ты загорел, – отметил Никита.

– Еще бы – целый месяц у деда в деревне.

– А где у тебя дед?

– В Курской области. Я почти каждый год у него – то с косой, то с мотыгой.

– И что, даже на рыбалку не выбрался?

– А я и не любитель, ты же знаешь.

Васин сел за стол, отодвинул грязные кружки, вернул на привычное место телефон.

– А ребята где?

– Сегодня спортивный день. Меня дежурить оставили.

– Еще бы... С твоей комплекцией, Никита, ты будешь вечным дежурным. Сгоняй жир, пока не поздно. Не надейся за компьютером отсидеться. Придет время и зачеты сдавать.

Никита печально улыбнулся. Он не обижался на шутки и замечания в адрес своего телосложения. «Я не ребенок и не женщина, – говорил он, – чтобы стесняться своего веса».

Васин набрал номер справочной вокзала.

– Здравствуйте, а поезд из Бреста... Как, еще на час? Извините, спасибо...

– Кого из Бреста ждешь? – поинтересовался Никита, когда Васин повесил трубку.

– Сестричку свою ненаглядную, – вздохнул Васин. – Едет из Германии через Брест. Лучше бы через Москву поехала.

– Из Германии, – удивился Никита.

Васин встал, прошелся по кабинету. Здесь ничегошеньки не изменилось. Хоть бы календари новые повесили...

– Значит, ребят я не увижу, – проговорил он. – Пойду хоть Тотошку проведаю.

– Ты когда на работу?

– Скоро, – ответил Васин уже в дверях. – Через пару дней.

Тотошкой он называл веселое и жизнерадостное существо, которое состояло в отделе на должности секретаря-стенографистки. По паспорту она была Татьяной, но опера почему-то называли ее Таткой, а вот Васин – Тотошкой.

Она была очень молодая, подвижная, голосистая – как школьница. Но с мужчинами --">