Владимир Алексеевич Рыбин - О чем плачет иволка

на скрипке. Часами мучили, заставляли пиликать. Прямо скажу, музыкант из него не получался, другой у него был талант. Но мы, уверенные, что все в руках человека, не отставали. Закрывали его в комнате и говорили: "Играй, чтоб мы слышали, как ты играешь". Сначала он отлынивал, потом, слышим, играет. Обрадовались: смирился, значит. Только монотонно как-то играет, одну и тут же ноту сто раз — туда-сюда, туда-сюда. Даже нам слушать надоело. Как, думаем, у него только терпения хватает? Заглянули в комнату, а его и след простыл. В окошко удрал. А сидит на столе иволка, скрипит своим мелодичным голоском. И что ведь придумал, шельмец! Привязал к лапке нитку, к нитке — грузик и спустил его со стола. Грузик тянет иволку, она сопротивляется и кричит громче обычного.

Алешка закатился звонким радостным смехом, передвинул иволку на середину стола, погладил.

— Вот какой у меня папа.

Виновато оглянувшись на деда, потянул ящерку за лапку. Та никак не отреагировала.

В этот момент полыхнуло по экрану красным, и тревожный багровый отблеск лег на стены, на лица, на все в салоне вездехода.

— Пять минут прошло, — бесстрастно сказал компьютер. — Докладываю: изливается магма.

— Так жми быстрее. Надо ж выбираться отсюда.

— Мы идем на предельной скорости. Но, кажется, не успеваем.

— Что значит "кажется"? — удивился дед. Впервые услышал он, чтобы всезнающий компьютер выражался так неопределенно.

— Выход из долины перекрывается интенсивным горообразованием.

На экране радиолокатора, в том месте, где чернел провал выхода, как и там, сзади, змеилась яркая, все увеличивающаяся полоса.

И снова вездеход резко затормозил. Но пыльно-дымная пелена за окном все продолжала лететь, только теперь в другую сторону. Дед взглянул на телеглаз компьютера, и компьютер, не дожидаясь вопроса, разъяснил, что за бортом сильный ветер. Вездеход медленно пошел навстречу ветру, и дед понял, почему автоштурман принял такое решение: поскольку все равно приходится пережидать землетрясение на воздушной подушке, то лучше делать это там, где можно хотя бы оглядеться. Скоро видимость и впрямь улучшилась, и дед ужаснулся тому, что увидел: вокруг, словно подвижная озерная гладь, шевелилась огненная лава. Вездеход висел над ней в каком-нибудь метре, и если бы не надежная теплоизоляция, то теперь можно было бы чувствовать себя как на сковороде.

Сразу стало трудней дышать. Дед знал, что это только кажется установки регенерации воздуха, несомненно, работали надежно, — но от ощущения, что в вездеходе пахнет гарью, не мог отделаться.

— Ложись-ка поспи, — сказал он как можно спокойнее, боясь, что малышу передастся его тревога.

— Да-а, папа увидит, что я сплю, и обидится.

— Не бойся, когда приедем, я тебя разбужу.

Дед перенес его в люльку, висевшую в соседнем отсеке, потрогал другую люльку, свою, подумал, что хорошо бы сейчас завалиться спать вместе с Алешкой, чтобы ничего не видеть, не замирать сердцем каждую секунду, ожидая очередной выходки взбесившихся недр. Все равно ведь от него теперь ничего не зависит, мудрый компьютер и надежная автоматика сумеют оберечь от любой неожиданности лучше и быстрее, чем это сделал бы он сам. Но знал: все равно не уснет, только изведется.

— Расскажи еще про папу.

— Что б тебе такое рассказать?..

Он начал вспоминать какие-то бытовые пустяки, а сам все думал о том, почему ни один прибор из сотен, разбросанных по поверхности планеты, не предупредил о близящемся катаклизме? Наверное, потому, что так они устроены, приборы, информируют об уже случившемся, но не о том, что может случиться. А нужны бы такие, чтобы сообщали о готовящемся, накапливающемся. Ведь живая природа устроена именно по этому принципу, она способна предчувствовать. Иволка вон когда еще перестала плакать! Сколько людей задавались вопросом: "О чем плачет иволка?" Сколько было гипотез об этом, и серьезных и шутливых. И никто не спросил себя: почему она ни с того ни с сего вдруг перестает плакать? Было ведь такое… Теперь ему казалось, теперь он был совершенно уверен, что такое каждый раз случалось перед чем-то нехорошим. Предчувствие, предугадывание — без этого живой организм не может. А люди, словно бы и неживые, занимаются складированием информации. Считается: чем больше знаешь, тем умнее. Умнее ли? Вон компьютер один знает больше, чем сотни людей, а умнее ли он хоть одного любого человека? Потому что ум — это еще и чувства, ощущения, --">