Виталий Тимофеевич Бабенко - Бег

мальчуган. Ну ничего, поправится. Ловите конверт, пусть в нем будут добрые вести.

И снова вперед, и снова оглянуться бы, но нет, только что минувшее провалилось в прошлое, тысячи дел зовут из будущего, тысячи дел впереди для пружинистых ног и торопкого сердца. А за спиной — в близком, неблизком, далеком — руки лихорадочно рвут конверт; глаза впиваются в буквы…

— Бабушка, куда же с такими сумками? Помогу…

— Бог с тобой, сынок. Ведь я за тобой не угонюсь.

— Ничего, ничего, я знаю адрес, оставлю прямо у порога. Никто их не тронет, а мне тяжесть не помеха…

Десятки, сотни забот. Просьбы, поручения, требования, угаданные желания… Здесь почта, там лекарство больному, сегодня билеты на поезд, завтра праздничный подарок. Всех обежать, все доставить, везде успеть, никого не забыть… Так каждый день, каждый месяц, годы…

И мысли:

«Еще и двадцати не было, как впервые страшно стало. Сердце так безумно колотиться принималось — не раз думал: конец. Все тело вздрагивало. А ведь как по ночам иной раз плохо бывало! Просыпаешься от боли: вены набухли, в голове шумит, пульс — трещотка, дробь, пулеметная очередь — не сосчитаешь. Надо же, собственное сердце будило! Врачи с ног сбились — все причину искали. Организм вроде бы здоровый, не подкопаешься, а того и гляди концы отдашь. Или просто останавливалось. На полминуты, на минуту. Стоишь в поту — и ждешь: ударит или нет. Задыхаешься, ртом воздух ловишь. Единственное спасение — в беге. Сорвешься с места, смотришь — заработало, и даже не разгонялось — сразу же ровно, спокойно стучало, будто и не было ничего. А разгадка-то простой оказалась: работы ему не хватало. Долго же я до этой причины доискивался, все думал — болезнь у меня какая-нибудь неизвестная. Впрочем, может быть, и болезнь. Кто знает? Даже наверное болезнь. Какое же это здоровье, если мне покой заказан, если от него, от покоя-то, отвыкать довелось. Я ведь, и не знаю теперь, что это такое — покой…»

А время идет так…

Лето кончается осенью, весна начинается с зимы. Сердце мчит кровь, кровь мчит ноги, ноги мчат тело. Тело принадлежит человеку, но сердце ему не принадлежит. Порой поднимается ветер. Иногда он в спину и не холодный, иногда — ледяной и в лицо. Но сердцу мало заботы: «Жить-жить, жить-жить» знать ничего не знает о дожде и слякоти, стуже, промозглости, снеге, граде, ливнях, духоте и зное. Увлеченно трудится сердце и не внимает звукам извне. Человек тоже не прислушивается к ним. Он прислушивается к сердцу.

— Приятного аппетита, учитель! Мерзкая нынче погода. Скользко, и ветер колючий. Еще два дома на этой стороне, а затем поверну. Но ваша телеграмма в целости, не подмокла. Надеюсь, все дома? Все здоровы? В такое ненастье грешно на улицу выходить… Привет супруге!.. Что? Не слы-ы-шу-у-у…

Еще один дом.

— Эй, Бегун, все бегаешь? Захвати-ка вина в лавке. У меня дружок сидит, а тебе ведь все равно носиться, угорелому. Ты у нас добряк, чего тебе стоит…

— Захвачу, захвачу…

И еще один…

— Слышь, длинноногий, убавь скорость, чего скажу. Скучно вроде сегодня, в такую-то развозню. Будешь шлепать мимо Вислоноса, крикни ему, чтоб сюда прыгал. В картишки, может, перекинемся. И этому, Рыжему, тоже скажи. Не забудешь, голенастый? Ну сверкай дальше. Да побыстрее чтобы…

И думается:

«Невежливо, конечно, ну да бог с ним. Отчего бы не передать на самом деле? Правы они — мне ведь все равно бегать… А хочется иногда остановиться — прямо сил нет. Просто из интереса — что будет? Но нельзя. Как это мне тот профессор объяснил? Очень быстрое сердце, говорит. В организме, который бездействует, ему просто нечего делать. Остановитесь, предупреждал, — и разорвется. Уникальный случай, в его практике такого не было. Сомневаюсь, чтобы вообще в чьей-либо практике похожее было. Но этот-то, светило, здорово объяснял. У вас, говорит, инфаркт наизнанку. Обычно люди — те, что мало двигаются, — возьмутся с непривычки за какую-нибудь физическую работу — сердце и сдает. А вам, наоборот, работу только подавай. Лучше всего бегайте. Только не останавливайтесь. Остановки вам категорически запрещены. Сейчас вы еще можете ненадолго отдых устраивать, а в будущем и от этого придется отказаться, но сделать что-либо невозможно. Медицина пока бессильна. Знаете, говорит, как бывает, если зайца долго в клетке держать, а потом на свободу выпустить? Он рванется с места — и тут же лапки кверху: сердце не выдержало. Вот для вас бег — та же клетка. И даже --">