Макс Максимов - Инверсия жизни

Саша нехотя поднялся из-за стола и принялся отыскивать в своей памяти хоть какую-нибудь ассоциацию со словом «дисперсия». Этот термин он слышал впервые, но решил попытать удачу, ляпнув следующее:

– Триста тысяч километров в секунду, – сдвинув брови, произнес он и понял, что был далек от истины, когда Лёня захихикал, прикрывая рот рукой.

– Что «триста тысяч километров в секунду»? Я у тебя спрашиваю, что такое дисперсия света? Определение мне дай. Так уж и быть, можно своими словами. – Юрий Эдуардович сверлил взглядом Сашку.

Петров помолчал несколько секунд, а потом, пристально глядя в глаза учителю, с ненавистью в голосе произнес:

– Я не знаю, что такое дисперсия света.

– А чего ты вообще ходишь сюда? – спросил учитель.

«Давай, Саня, – говорил сам себе Петров, – расслабься и просто спокойно смотри на этого идиота».

Саша стоял молча и надеялся, что ему быстренько поставят двойку и отстанут. На оценки Петрову было плевать, лишь бы не приставали с вопросами и не выставляли его глупцом.

Класс продолжал хихикать, а Петров не понимал, чего тут смешного.

– Что молчишь? – Юрий Эдуардович подошел к доске. – Дисперсия света, Петров? Только что же обсуждали. Глаза хоть разуй.

«Я бы тебе разул глаза, – думал Петров, – так бы разул. Сначала левой, а потом правой, и до свидания, Юрец».

Смешки в классе не умолкали. Когда Саша встретился в очередной раз взглядом с Лёней, ухмылка с лица Лёни быстро сползла. В глазах Петрова Лёня прочитал неистовое желание расправиться с ним, Лёней, ботаником по кличке Дарвин. Прозвище это Лёне дали из-за его любви к биологии.

– Я тебе сегодня после школы оторву голову, жирдяй, – тихо процедил сквозь зубы Саша. Лёня после этой фразы совсем скис и отвернулся.

Петров не отличался какими-то габаритами. Он был среднего роста и веса, внешностью заурядной, без особых примет, хотя они пригодились бы в будущем следственным органам, учитывая Сашкин склад характера, ведь когда-нибудь его наверняка будут искать за совершенное преступление. Единственное, чем Петров хоть самую малость отличался от сверстников, так это бледностью лица, контрастирующей с его черными, как вороново крыло, вечно лохматыми волосами.

В соседнем, левом от Петрова ряду сидела Настя – рыжеволосая девушка с веснушками, полными губами и зелеными глазами. Одевалась Настя всегда в джинсы и однотонные кофты. Платья не любила. Сашкина бывшая. Расстались они несколько недель назад из-за того, что Петров напился в очередной раз в маргинальной компании и переспал в подъезде со знакомой Насти. Как эта знакомая оказалась в обществе людей с низкой социальной ответственностью – загадка. Переспал Петров с ней самым неприличным образом, прямо на грязных ступеньках.

– На доску посмотри, – закатив глаза, тихо произнесла Настя, – написано же.

«Да чего же вам всем надо-то!» – В мыслях Саша кипел от злости. Он подошел к Юрию Эдуардовичу и дал учителю подзатыльник, отчего мужчина укатился к двери класса. Петров подбежал к Облакову, схватил его за шкирку и вышвырнул в окно, разбив стекла.

– На доску… – снова произнесла Настя, отвлекая Сашку от его фантазий.

Хихиканье в классе не прекращалось. Петров сфокусировал взгляд на надписи мелом на доске: «Дисперсия света – это разложение света в спектр при прохождении его через призму». После прочтения этого определения в уме Петров повторил его вслух.

– Садись, Петров. Не хочешь ты включать голову… никак не хочешь. – Юрий Эдуардович взял мел и принялся что-то писать на доске. Саша вынул из кармана спрессованные жвачки и со смакованием представил, как спустя несколько секунд гадкий Лёня будет корчиться от боли, держась за затылок. Пока учитель стоял, повернувшись к классу спиной, Петров полубоком развернулся в замахе и прицелился увесистым снарядом в Лёню. Краем глаза Саша увидел, что Настя смотрит на него. Петров повернулся к девушке и вопросительно кивнул ей, мол, что надо-то? Чего смотришь, овца? (Скорее всего, именно такие мысли были у Сашки в этот момент.) Настя повертела пальцем у виска, глядя на Петрова как на идиота, кем он и являлся в ее восприятии. Петров снова прицелился в толстого Лёню. Достигнув максимальной концентрации сознания, очистив мысли и разум и, наверное, сердце (почти как самурай!), он со всей силы швырнул твердый комок жвачек в Лёню…