В. Бирюк - Зверь лютый Книга 33. Интриганки

сгнивает, превращается в почву, живое растёт. На тебе, на твоей голове. Не то, что ты выбрал, а то, что принесла река.

Если ты хорошо попал, в правильное место - получается островок. Его не сносит на следующий год водой. Он растёт. Зеленеет. На него приезжают рыбаки и охотники. Заглядывают влюблённые парочки и философы. Они там, наверху. На зелёных лужайках, в берёзовых рощицах. Гуляют, смеются, купаются. Живут. На твоей спине. Живут - как умеют. Хорошо ли, плохо ли - по их соображению и усмотрению.

Живут на тебе. Но не знают про тебя, не видят, не думают о тебе. Ты там, внизу, в глубине, в начале. Под наносами мусора и ила. Под слоями добра и зла. Ставших, благодаря тебе, твоему присутствию в этом месте, твоей стойкости под речными струями, местом их обитания. Местом их жизни. Такой, какую они себе сами делают. Ты - только дал им место.

Правитель подобен камню в реке. Река времени приносит к нему всякое... разное. Если сойдётся много разных "если", то вокруг него возникнет островок. Который со временем станет местом жизни. Чьей-то. На костях кого-то. Кто устоял среди струй и льдин, кто собрал песок и мусор, кто стал основанием. Причиной возникновения места.

Место жизни - на костях основателя.

***

Софья и Ростислава попали в очень нехорошую струю - в Саксонию герцога Генриха Льва.

Вражда церквей, вражда народов.

"Римская блудница" переживает очередной кризис. Множество прихожан уходят в разные секты. Одни признают власть Рима и стремятся её усилить. Последователи Неистового Бернара захватили Престол Наместника Петра, сами стали церковью, папами. Другие мечтают об этом. Третьи отвергают власть пап, но принимают "народных" епископов, четвёртые вообще отказывают от церкви, ограничиваясь лишь "учителями". Есть ещё пятые, шестые, седьмые...

Они грызутся между собой, но все - враждебны православным. Потому что их в этом столетие воспитывали. Потому что все, кто возвращается из Святой Земли, рассказывают о тамошних богатствах, принадлежащих схизматам. Конечно, такое великолепие не может появиться иначе, чем по наущению "нечистого" - у нас же, добрых христиан, такого нет?

Ростиславе пришлось пройти процедуру принятия истинной веры. Но "доброй католичкой" её не считают. По общему мнению, выросшая и закосневшая в греческом суеверии, она крестилась ложно, на показ. Постоянно подозревают, ищут еретичность, обман. Чтобы с чувством глубокого удовлетворения произнести что-то типа: "чёрного кобеля - не отмоешь до бела", "горбатого только могила исправит", "мы же говорили!". Сходно с отношением к морискам в Испании тремя веками позже.

Княгини - русские, славянки. Времена, когда немцы разбегались от боевого клича лютичей или ободритов - прошли. Славян побили, окрестили, придавили. Но давний страх остался. И он даёт отдачу в ненависти. В презрении и опасении, в готовности ожидать от людей, говорящих на славянских наречиях, очередной гадости.

Давний страх и восторг избавления от него. Презрение и подозрительность.

Я уже сравнивал Всеволжск, Кауп и Гданьск. Все три двигались, примерно, в одну сторону. Но сколь же различно! Цели, условия, средства...

Княгини не могли ассимилироваться в Саксонии. И - не хотели. Они не могли войти в здешнее общество, занять в нём подобающее положение. "Подобающее" - по их мнению и по мнению общества - разное.

Во всех трёх городах "новый курс" обеспечивалась прямой воинской силой. Самборина в Гданьске могла позволять себе вольности. Под защитой мечей нурманов Сигурда, в отдалении от Кракова Болеславичей.

Воинская сила и удалённость от центров власти. Твоя сотня бойцов - самые сильные "на районе". А "пахан" далеко.

Княгини попали в другую ситуацию. "Пахан" - вот он, перед ними. Их свита в две сотни человек - далеко не все бойцы. Но и это неважно: всех могут в любой момент просто перерезать.

Если ты ничего не делаешь, если ты "рассасываешься" в здешнем социуме, "как все - так и мы", то ты теряешь своих людей. Одни погибнут, другие уйдут. Преданные слуги - главное достояние каждого феодала. Нет слуг - и ты никто.

Если ты отбиваешься, взбрыкиваешь, отстаиваешь право на самостоятельность, на непохожесть - тебя бьют. Потому что противников несоизмеримо больше. И ты снова теряешь своих людей. Кого убили, кто струсил и сбежал.

Софья и Ростислава - женщины. У них не было изначального, самцового подхода: стукну сильно кулаком - и все проблемы решены.

Хемингуэй, "По ком звонит колокол": "безопасность - это если знаешь, как --">