(Блюм и Розен) - Атом в упряжке

ТВОРЧЕСТВО.

– появилась на экране надпись и сразу же сменилась новым лозунгом:

ЧЕРЕЗ ПЯТЬ ЛЕТ ЛЮДИ СДАДУТ ДВЕ ТРЕТИ СВОЕЙ РАБОТЫ МАШИНЕ.

Кто-то тихо присвистнул, но свист сразу же заглушила буря аплодисментов.

ДА ЗДРАВСТВУЕТ СССРТ.

– Что это такое?

– Союз Советских Социалистических Республик Творчества.

И вслед за этим, не давая опомниться, световыми выстрелами закричали новые и новые слова:

СОЗДАДИМ ОБЩЕСТВО МЕЖПЛАНЕТНОГО СООБЩЕНИЯ.

ВСЕОБЩЕЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ОБУЧЕНИЕ.

ЗАСАДИМ БАНАНАМИ СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС.

УДАРНАЯ ЗАДАЧА – УБИТЬ ТУБЕРКУЛЕЗ.

ИНСТИТУТ ИЗУЧЕНИЯ СЧАСТЬЯ.

ФУТБОЛ НА ЛУНЕ.

ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПО ВОПРОСУ ПОСЕВА КОРМОВОЙ СВЕКЛЫ НА МАРСЕ.

ИЗМЕНИМ ХАРАКТЕР ЧЕЛОВЕКА.

УЗНАЕМ ТАЙНЫ ВЕЩЕСТВА И ЖИЗНИ.

ДОЛОЙ СКУКУ! ДОЛОЙ СКУКУ!

Но тут Журавлев остановился и удивленно поднял глаза. Рядом стоял и ласково смотрел на него известный на весь мир человек с большим тонким лицом, колючими лукавыми усами и бородкой и внимательным, слегка изогнутым, длинным носом.

– Что, товарищ Чичерин? – спросил Журавлев и уважительно, но просто подал руку.

– Новости, важные новости, хорошие новости, – сказал Чичерин и взошел на трибуну. – Товарищи! – воскликнул он и остановился. Зал замер. – В нашем комиссариате у смены радистов есть почетная и ответственная обязанность. Они… они слушают джаз-банд, которым во все стороны ощетинился капиталистический мир. Но сегодня эта блокада прорвана, сегодня мы услышали из-за стен рушащегося фашистского лагеря голоса наших союзников. Полчаса назад сквозь джаз-банд прорвалась славная песня пролетариата – «Интернационал».

– Да, – весело сказал Журавлев Людмиле, – не моя ли это пластинка? Я ее на всякий случай оставил в Новой Зеландии.

Но Людмила ничего не ответила и встала. Встал и Журавлев. Весь зал взволнованно и единодушно поднялся на ноги, не слушая то, что пытался дальше сказать народный комиссар иностранных дел. Подчиненные большой общей воле, напряженные и дрожащие, как струны какого-то огромного инструмента, люди пели боевые слова старой песни революционеров и коммунистов. Пели все. Пел, стоя и сверкая глазами, юноша-индус с наушниками на голове за десять тысяч верст от Москвы, пел, стоя плотной толпой перед громкоговорителем, народ на бульваре немецкого города, пел вместе со всем классом дед-татарин, учитель сельской школы в глухом захолустье, пел под отцовским взглядом, вспыхнувшим от воспоминаний, трехлетний октябренок у радиотелефона, пели ученые, стоя за столом президиума и глядя в темный, переполненный звуками зал, пел Зоре, сверкая зубами и вспоминая своих мадагаскарских братьев, пел летчик и механик Гончи, и лицо его светлело, а кулаки сжимались крепче, пели звонкими молодыми голосами, взявшись за руки, Борис и Людмила, старательно и фальшиво пел сам Дмитрий Феоктистович Журавлев… Склонив голову, несся он по огромным волнам гимна, будто продолжая свое неутомимое путешествие. Вот – волны стали спокойнее и тише, глуше и отдаленней размеренное пение… И после сорока бессонных часов Журавлев крепко сомкнул веки и, не слыша хора всего земного шара, тихо сказал счастливыми улыбающимися губами:

– Хорошо, тара-тара-тири.

Перевод выполнен по первоизданию (Харків: Держвидав України, 1929). Оригинальный текст книги был возвращен читателям Я. Цимбал и В. Настецким и опубликован на сайте «Аргонавти Всесвіту» (argo-unf.at.ua).

Настоящая публикация преследует исключительно культурно-образовательные цели и не предназначена для какого-либо коммерческого воспроизведения и распространения, извлечения прибыли и т. п.

Примечания

1

Устаревшее название радона (Прим. перев.).

(обратно)

2

Тантьема – отчисления с прибыли.

(обратно)
--">