Кирилл Норвежский - Человек из ниоткуда

это ее пропавший без вести дедушка. Она никогда не знала его имени, но вместе с фотографией нашла удостоверение моряка и мундир с медалями. По документам его звали Майкл Питерсон. Вот только человека с фото, с такими именем и фамилией в архивах Морфлота США тех лет не нашлось. Можете мне поверить, ни паспорта с подобными данными, ни удостоверения или какого-либо иного документа в мире не существовало. Как и самого Майкла Питерсона. Человек на фото в удостоверении – тот самый, но все остальное – ложь. Мой отец потерял восемь лет, чтобы все это перепроверить и лично убедиться.

Папа рассказал девушке всю историю. Показал фотографии, сделанные в тот день. Как только она увидела фото с большим родимом пятном на груди мужчины, ее сомнения моментально отпали. Она полностью убедилась, что это точно был ее дедушка. В подтверждение, Джулия достала еще одну потрепанную черно-белую фотографию. На ней были запечатлены несколько улыбающихся по пояс раздетых молодых парней. Они, наверно отмечали что-то. А еще была дата: 51-ый год. На груди парня посередине виднелось точно такое же пятно, такой же формы. Несмотря на то, что он был молод, черты лица без сомнений выдавали в нем того самого человека. Отец удивился. Было странно, что девушке известны такие подробности о человеке, но она не знает его имени. Та объяснила, мол, бабку свою она вообще никогда не видела, а мать сдала ее в приют сразу после рождения. Пару лет назад мать умерла, и дом достался Джулии. Здесь она и нашла военное удостоверение и фотографии. Джулия помнила: когда она была малышкой, дедушка часто навещал ее в интернате. Это был единственный родной человек, который хорошо к ней относился. Своего имени он не произносил, назывался всегда «Дедой».

-Не слишком он был молод для дедушки? Когда я впервые увидел его на фотографиях, ему было на вид чуть за сорок пять.

– Не знаю, – Джулии еще раз взглянула на все фотографии на столе, – Мне тогда было года четыре.

Я тоже молча сидел за столом со всеми и ел очень вкусное овсяное печенье с молоком. Я тогда еще плохо знал английский, но суть разговора улавливал, и запомнил все по сей день.

– Каким он был, можете описать? – отец снял круглые очки, положил их на стол и взял ручку с блокнотом, – Может, у него были какие-то увлечения?

– Не знаю. Говорю же, не помню. – Джулия поднесла руку к виску. Она пыталась за что-то уцепиться в своей памяти. – А знаете, он же, получается, военным был. Точно! Помню, он ходил с погонами на зеленой такой рубашке. И штаны, вроде, тоже были армейскими… И берет,… Может, поэтому и не говорил свое настоящее имя? – она взгрустнула.

– Может быть, может быть, Джулия. Это удостоверение нужно еще проверить на подлинность. Уйдет время, – отец за время беседы уже исписал страниц десять блокнота. – Ух ты, уже одиннадцать вечера! – он взглянул на часы, – Джулия, у нас завтра самолет в шесть утра, нам нужно выспаться. Здесь номер нашей гостиницы, – папа достал из своего кожаного дипломата визитку, – если что-то вспомните – звоните. И, да, с другой стороны указана моя почта.

– Хорошо, мистер Веаним… Вениамин, простите.

Часть первая

I

Длинная секундная стрелка красного цвета выделялась на большом зеленом циферблате наручных часов. Она перевалила за отметку в двенадцать часов. Механизм издал тихий щелчок, и уже более массивная черная минутная стрелка, резко провернувшись, встала в один ряд с такой же, только чуть поменьше. Садясь в этот Боинг в Шереметьево, я даже не представлял, на что подписываюсь.

Только часы пробили полночь, моя рука слегка вздрогнула и упала с колена. Я проснулся. В тот день на мне был деловой черный костюм. Под пиджаком белоснежная рубашка, на шее темно-синий галстук. Тяжелые стальные наручные часы выглядели дорого. Они хорошо подходили к костюму и придавали мне деловой вид.

– Дорогие пассажиры, просим вас пристегнуть ремни безопасности! Мы входим в зону повышенной турбулентности. Спасибо, – послышалось где-то над головой. Голос доносился из динамика, он ещё раз повторил фразу на английском языке.

Сверху загорелась зеленая табличка. Она сигнализировала о необходимости немедленно пристегнуть ремень. Я принялся искать его. Посмотрел направо, затем налево. Ничего не обнаружив, хотел было уже завести руку назад, дабы нащупать злосчастный ремень за спиной, как вдруг самолет резко задрожал. Железная птица будто на секунду провалилась куда-то вниз. Мое тело --">