Алан Дин Фостер - Флинкс Превосходный

окутанный хрупкими стеклянными золотыми нитями, похожими на окаменевшее дыхание младенца, он был тщательно убран со своего места среди своих собратьев, чтобы его было легче изучать. Это сложное перемещение потребовало растяжения и изменения положения десятков тонких каналов и нитей, которые соединяли его с рядом, из которого он был извлечен. Внутри цилиндра, или капсулы, удерживалось стройное длиннолицее существо с мрачным выражением лица и худощавого телосложения.

В поисках источника странного ощущения, заставившего ее прервать работу, она в конце концов обнаружила, что смотрит себе под ноги. Под ее левой сандалией скопилась темная влага. Когда она наклонила ногу в сторону, влага коснулась ее голой кожи. Нахмурившись, она наклонилась, чтобы осмотреть жидкость. Он исходил не от протеинового напитка, который все еще стоял вертикально на консоли перед ней: контейнер был цел. Тогда каков был его источник? Подняв взгляд, она проследила за темным ручейком. Он вел боком к основанию цилиндра. Ее глаза вдруг стали очень, очень большими.

Цилиндр был открыт. Из дна просачивался остаток содержащегося в нем геля. Продолговатые горизонтальные глаза стройного существа внутри были широко открыты и смотрели прямо на нее. Пока она смотрела, слишком застывшая, чтобы кричать, кричать или что-то говорить, одна из двух верхних конечностей существа начала дергаться.

Поднявшись со стула, она споткнулась, споткнулась о ящик для хранения и упала. Ошеломленная, она поднялась. При этом ее взгляд случайно упал на сторону прохода, занятого археологической станцией. За ней простиралась огромная камера хранения, одна из многих, погребенных глубоко в скале Комагрейва. Как и в других, в этом содержалось несколько миллионов коренных жителей планеты, каждый из которых был сохранен для потомства в отдельных наполненных гелем цилиндрах с высоким содержанием кислорода.

Ряд за рядом, ярус за ярусом, комната за гигантской комнатой, каждая из них открывалась.

Смутно, где-то в глубине ее одновременно очарованного, испуганного и благоговейного разума ей пришло в голову, что этот определяющий момент мог бы стать достойным объектом для формального наблюдения. Но, несмотря на превосходную подготовку, она была слишком парализована зрелищем, чтобы взять в руки коммуникатор или диктофон. Никто бы ее не упрекнул.

Перед ее глазами, в своих ритуальных одеждах и церемониальных одеждах для сохранения, саууны из Комагрейва, которые на протяжении сотен тысяч лет из-за коллективного расового страха перед какой-то неизвестной, непреодолимой опасностью запечатывали себя глубоко под поверхностью своей планеты, начинаю просыпаться.

Надев спасательные скафандры, Це-Мэллори и Силзензузекс вышли и привели Флинкса и Пипа обратно к Учителю в тот момент, когда великолепная красная сфера исчезла. Никакого взрыва не было отмечено его прохождением, и в его светящемся следе не осталось ничего, что указывало бы на то, что оно когда-либо было. В какой-то момент он завис точно в центре защитного плазменного пузыря; на следующий он исчез, оставив после себя только одинокую фигуру в скафандре без шрамов, парящую в белой пустоте. Что бы ни уничтожило корабль с экипажем членов Ордена Нуля, Флинкс не пострадал.

Установив, что его деформированная, обезумевшая сводная сестра Махнахми впала в детскую регрессивную кому, из которой она не показывала никаких признаков выхода, Трузензузекс и Кларити ввели ей успокоительное и заперли в пустой каюте. Выполняя ту же услугу для выживших, но раненых членов Ордена Нуля, они затем смогли присоединиться к своим товарищам и полностью сосредоточить свое внимание на Флинксе.

Вытащив его из спасательного скафандра, они бережно уложили его в крохотную, редко используемую амбулаторию Учителя и подождали, пока его осмотрят корабельные приборы. Куча ярко окрашенных переливающихся синих и розовых катушек на сложенном рядом полотенце, дергающийся Пип медленно возвращался в сознание.

Бесконтрольно всхлипывая, Кларити посмотрела на неподвижную фигуру на мягком столе. Взгромоздившись на ее левое плечо, Лом потянулся, чтобы слизнуть слезы со щек своего хозяина. Глаза Флинкса оставались закрытыми, а его грудь не шевелилась.

— Он… он мертв? Ей пришлось постараться, чтобы ее

--">