Василий Васильевич Головачев - Реквием машине времени

электриков. В крайнем случае, привлечем к работе узких специалистов.

Обратно шли молча, внимательно высматривая просветы между деревьями, чтобы не влезть в паутины, частота которых явственно указывала на биологическую аномалию. Откуда-то пришло ощущение, будто из лесной чащи за ними наблюдает затаившийся хищник.

— Интересно, — сказал Костров, невольно понижая голос, — волки здесь водятся или всех переохотили?

— Гнать бы их надо! — ответил задумавшийся о своем Гаспарян.

— Волков?!

— Пауков. Вызвать бригаду санэпидстанции и…

В тот же момент сзади, у просеки, раздался гортанный, с металлическими модуляциями, страшный и странный крик. Длился он несколько секунд, взорвав тишину на осколки эха, и были в этом леденящем душу крике смертельная тоска, злоба и ужас!

Костров споткнулся от неожиданности и замер, прислушиваясь.

— Кто это?! — пробормотал Гаспарян, меняясь в лице.

— Упырь, — хрипло ответил Костров. — Погоди-ка…

Где-то недалеко послышался еще один крик, человеческий:

— …а-ан!.. ре-е-ен!..

— Наверное, Миша зовет!

Не сговариваясь, оба бросились сквозь чащу к дороге, но вскоре выяснилось, что тревожились они напрасно. Рузаев звал их в ответ на чужой вопль. Толком не поняв, кто кричит, он вскочил и опрокинул в костер котелок с чаем.

— Один — ноль в пользу крикуна, — прокомментировал Гаспарян, переводя дух. — Мне казалось, тебя ничем не проймешь.

— Мне тоже так казалось, — проговорил Рузаев. Он был эвенком, но по-русски говорил всегда чисто, разве что чуть замедленно. Но сейчас в его речи явственно звучал акцент.

— Кто кричал?

— Леший, — предложил вторую свою гипотезу Костров и пошел умываться.

Чай в этот вечер они пили поздно.

Глава 2

Под утро Кострову приснилось, будто он взобрался на высокую скалу, ощущая восторг от распахнувшейся дали, и шагнул с нее прямо в воздух. С минуту он парил на той же высоте, вольный и легкий, как луч солнца. Под ним в синей дымке расстилался лес, теряющийся за горизонтом, извилистой фиолетовой лентой текла река, выпирали из леса рыцарские шлемы сопок… Деталей он не различал, был занят собой, общим состоянием сказочной легкости и управляемости тела. С легкой грустью Костров подумал, что видит Красноярский край, вспомнил отца, умершего семь лет назад. «Надо навестить родственников, скажут — забыл… Вот прямо сейчас и полечу, чего откладывать!» И вдруг с ужасающей отчетливостью внизу показалась огромная паутина, накрывшая лес на несколько километров. «Откуда здесь паутина?» — успел подумать он и сразу же начал падать, быстро и неудержимо. Со страшной скоростью засвистел мимо воздух, мир сжался до размеров глубокого колодца, в который он влетел стремительным болидом. А когда удар о землю казался неминуемым, тяжелое сердце в диком ускорении оторвалось, пробило грудную клетку и взорвалось впереди огненным фонтаном…

Осторожно пощупав левую сторону груди, Костров выглянул из палатки. В трех метрах от нее горел костер, у которого возился Рузаев. Пахло дымом и рыбным супом.

— Незаменимый ты человек, Рузаев! — с чувством сказал Костров. Но тут ему на голую спину стекла с полога палатки холодная струйка воды. Он взвыл и разбудил Гаспаряна.

Через час, позавтракав и поразмышляв о причинах вечернего крика, все трое шагали по мокрой, седой от росы траве к дороге, увешанные своей драгоценной, осточертевшей за долгие месяцы экспедиций аппаратурой. Недалеко от места, где вчера экспертов застал крик, они совершенно случайно обнаружили останки разбитого вертолета.

Здесь тоже было полно паутины: на траве, на кустах орешника, на ветвях берез и нежнокорых осин. Стальной винт вертолета успел покрыться густой ржавчиной, хотя авария произошла всего два дня назад, и все кругом было буквально нашпиговано паутинами разных сортов и рисунков.

— Откуда их здесь столько, братцы? — удивился Рузаев, отбросив на мгновение свою природную невозмутимость.

— Оттуда, — пояснил Гаспарян, сдирая с лица удивительно прочные нити, и прошипел: — Гадость! Ты, кажется, зоолог по образованию? Классифицируй, тебе и карты в руки. Кстати, обратите внимание: в лесу полностью отсутствуют насекомые.

— Что же тут удивительного? — буркнул Костров. — Начало осени. Но вот птиц действительно не слышно.

Ступая по жухлой осенней траве, он приблизился к вертолету.

--">