Вячеслав Глебович Куприянов - Орангутан-Пресс

Банально, банально… Не надо мне пересказывать сюжет… Кому пересказали и кого вырвало? Тёще, вы говорите? Какой ещё тёще? Скажите прямо, вы кто, человек? Да что вы мнётесь! Сразу бы так и сказали. Поймите меня правильно, рынок есть рынок, Орангутан-пресс это коммерческое издательство, рассчитанное на успех, выражающийся в твёрдой прибыли. Поэтому люди нам нужны только в качестве массового читателя, а писатели у нас есть свои. Свой слаженный авторский коллектив. Так что простите, простите…

Игнатьевна положила на стол трубку мобильного телефона и повернулась ко мне. На ней было бежевое элегантное платье с какой-то меховой оторочкой, плавно переходящей в шерстистое декольте, как я потом узнал из телевизионных интервью, от модного кутюрье Набалдашкина.

— Ну вы-то с вашим вкусом, надеюсь, меня понимаете; современная коммерческая литература, как правило, пишется животными, но читается пока в основном только людьми, так как у них руки лучше приспособлены для держания и перелистывания книги. Но у нас всё впереди! Это у вас все эти Лев Толстой, Лопе де Бега всё в прошлом. Люди, как принято утверждать вслед за Бюффоном, произошли от обезьян, но это только на время. Арабы считали наоборот, будто мы, обезьяны, выродившиеся людишки, проклятые Аллахом. Мы выпускаем наши книги, прочитав которые новое поколение перейдёт на новый уровень расширенного сознания. Это вам «не попса выбирает пепси»! Мировоззренческие вопросы! Наши книги помогут нам разобраться, кто от кого произошёл и куда нам идти. Ах, что-то я всё теоретизирую, теоретизирую… Я с вами ещё не поделилась своими впечатлениями о Западной Европе? — Мартышка откинулась в кресле и закурила «Русский стандарт».

— Никак нет, хотя я слышал о некотором триумфе. Премия Роттердамского фестиваля как изгнаннице из Африки в Россию. Премия имени Владимира Соловьёва за вечную женственность. Пушкинская премия в Гамбурге как лучшей русской поэтессе…

— Ну да, ну да, — скромно потупилась Игнатьевна, — у меня даже в голове перепутались все границы! Священные камни Европы, по которым ступала то одна, то другая нога Достоевского. Как всё это дорого сердцу русского сочинителя!

— Да уж ещё как дорого. — Я не знал, как бы полюбопытствовать, не нанося обиды директору российского издательства. — А где ты впервые ясно ощутила, что ты — русская?

— Как где? В консульском отделе Немецкого посольства при получении Шенгенской визы. Я вначале растерялась и стала в очередь к окошку для дипломатов, думала, меня пропустят как африканку. Но не тут-то было! Раз по культурному обмену, значит, русскую культуру представляю. Ещё добавили можете ваши бумаги не показывать, это лишнее, и так видим, что культура и что русская!

Директор изящно стряхнула пепел в пепельницу, изготовленную в форме раскрытой книги. Докуриваешь сигарету и захлопываешь книгу, чтобы не воняло. Удобно.

— На границах, правда, — щебетала Игнатьевна, — не без путаницы, в Шереметьеве в аэропорту спросили — есть ли зелёные, я поняла так, что имеют в виду зелёных мартышек, вроде бы разносчиц СПИДа, и даже обиделась. Во Франкфурте-на-Майне тоже сразу спрашивают — на съезд зелёных? Я закивала, чтобы лишних вопросов не задавали. Я ведь по-немецки только чуть-чуть нахваталась на курсах в институте Гёте. Спросили ещё только, нет ли у меня чего в защёчных мешках.

— А как же без языка стихи-то читать? Перед заграничной аудиторией? Только по-русски? — несколько ехидно спросил я.

— Конечно, по-русски! Я только начну читать, как публика стонет толль, толль, это у них значит классно! Сам звук ведёт к восторгу! А потом уже и вообще слова сказать не давали, только выйду на сцену рукоплескания. Только рот раскрою — аплодисменты. Ручку подниму, чтобы все утихли, — и тут овации. Но это уже после вручения Пушкинской премии.

— Чем обосновывалась премия? Была ли какая-то формулировка?

— При чем здесь формулировка, вообще формальности, когда дело касается поэтического творчества! — Мартышка сделала вид, будто возмутилась самой постановкой вопроса, но потом победоносно подняла на меня красноватые глазки и завершила: — Ну это же известно не только ведущим европейским славистам, что Пушкин был похож на обезьяну! Кстати, тоже выходец из Африки…

— Ах да… А не объяснили, почему Пушкинскую премию дают в Гамбурге?

— Почему в Гамбурге? Потому что деньги есть! — Мартышка на секунду задумалась и блеснула эрудицией: --">