Джеймс С. А. Кори - Голод сытых: кто ты, Гектор Прима?

Девчонка, что вчера вечером предлагала попробовать бобовый суп ее папаши, скакала за мной вприпрыжку и смеялась над моим отчаянием. Сегодня я значил для них уже не то, что вчера. Потом из-за этого придется голодать, но меня покинула всякая мысль о «потом».

Я пришел к синему дому.

Сейчас, в свете дня и моего состояния, дверь выглядела куда ободраннее. Царапины, полосы оранжевой краски, которых я тогда даже не увидел, теперь просто бросались в глаза. Я забарабанил в дверь, крича имя Джулии. То ли за дверью, то ли из других квартир послышался шум — шаги, скрип половиц, голоса. Я привалился к двери плечом и принялся долбить кулаком, разбивая в кровь костяшки пальцев.

Дверь открыл незнакомый мужчина. Стиснув зубы, он мерил меня суровым взглядом. Белая рубашка в подмышках темнела от пота.

— Где Джулия? — спросил я.

— Ушла. Тебе тоже лучше уйти.

— Ты Гектор Прима?

Попал. Взгляд мужчины дрогнул, словно его ударило током.

— Нет здесь никакого Гектора Примы. Уходи.

Он попытался закрыть дверь, я ворвался внутрь. Голос у меня дрожал, то ли от страха, то ли от волнения.

— Когда она вернется? — Он выталкивал меня, но безрезультатно. — Я выследил Гектора Приму. Здесь, в этом городе. Джулия говорила, она его знает. Сказала, познакомит, если заплачу. Ну так я заплатил. Теперь хочу познакомиться.

— Нет тут Гектора Примы.

— Я всему вашему сраному городу расскажу, что здесь случилось. Буду стоять под дверью неделями. Месяцами. Сколько надо, столько и буду.

Мужчина опустил глаза, отступил на шаг. Комната за дверью была не больше моей собственной квартиры. Такая же обшарпанная и затхлая. Я огляделся и не увидел никаких следов Джулии. Мужчина старательно избегал смотреть мне в глаза, и только часто прерывисто дышал, пока я исследовал его, а может, и ее тоже, комнату.

— Где она?

— Ушла, — повторил он.

— Когда вернется? — Я слышал в собственном голосе ярость, но похоже было скорее на нытье.

— Никогда.

— Почему?

Теперь он смотрел мне прямо в глаза.

— Потому что привела сюда тебя. Я ее вышвырнул. Твои деньги она забрала. Мои, кстати, тоже. Здесь нельзя болтать о Гекторе Приме. Иначе… иначе все кончится.

Я упал на кушетку. Она заскрипела и застонала подо мной.

— Ты он?

— Нет.

Он тяжко вздохнул и сел на пол спиной к стене, обхватил задранные колени руками и стал выглядеть каким-то хрупким.

— Я записываю что… он говорит. Тайком. Если это выплывет, он перестанет со мной разговаривать.

— Не понимаю, — сказал я, хоть это было не совсем так.

Он покачал головой.

— Началось несколько лет назад. Выплаты только пошли, все стали получать деньги. Начали думать, что все это надолго, понял? Что никуда оно не денется. Все счастливы, да? Ну как, у всех же теперь деньги есть. Но нашелся один старый хрен, сказал, что все это чушь собачья, типа того. Ну и что-то я завис, стал тусоваться, слушать. Болтать с ним, понял? Потом… записать решил. Запостил. Выдумал имя.

— Гектор Прима.

Он кивнул.

— Ну как-то оно звучало… А потом раз — люди стали читать. Много. Восемьсот тысяч первый пост, второй уже восемь миллионов, а? И вот такие как ты тоже. Я перепугался. Сказал Джулии, та решила, что меня можно продать.

— Вот такому как я.

— Если все узнают, что я сделал, не будет никакого Гектора Примы, потому что и разговоров больше не будет. Так что никому ты не расскажешь.

— Познакомишь меня? — спросил я, хоть уже знал ответ.

Мы немного посидели в тишине. Я чувствовал, что меж нами есть родство, некий общий героизм, превосходящий категории правильного и неправильного. Мы оба пытались перекричать непреодолимую пустоту, которую большинство даже не замечало. Он возвел предательство доверия и нарушение неприкосновенности частной жизни на уровень искусства. Я в своей преданности делу давно перешел перерос обычного ищейку. Мы оба преступали черту, оба зависели друг от друга, оба придавали смысл жизни другого. Мы не были здоровы, но хоть болели в компании.

Я вытер слезы и поднялся. Он молча наблюдал, как я иду к синей двери, как берусь за ручку.

— Слышал

--">