Кирилл Станиславович Бенедиктов - Точка Лагранжа

крайней мере, не демонстрируют оружия.

Стас заискивающе улыбается им, поднимает руки вверх, показывая, что не хочет драки. На указательном пальце правой руки – кольцо брелока с ключами. Два ключа, один от гаража, где стоит раздолбанный Стасов “Памир”, другой от квартиры, где деньги лежат. Или лежали. В любом случае, никто из Защитников в эту квартиру не зайдет – для них она страшнее бункера. В этой квартире жил и умер Доктор.

– Иди, иди, девочка, – ухмыляется тот, что с цепью. – Сейчас мы тебя будем любить, все вместе…

Улыбка Стаса неуверенно гаснет. Он как бы по инерции делает еще несколько шагов по направлению к бойцам, а потом резко взмахивает правой рукой.

Ключи, коротко звякнув, летят в лицо богатырю с цепью. Тот рефлекторно пытается предотвратить столкновение, грозящее ему в худшем случае царапиной, – и цепь бестолково взмывает в воздух. Стас хирургически точным движением перехватывает ее левой рукой и дергает на себя. Богатырь, которому только что удалось отбить смертельно опасную атаку летающих ключей, самым позорным образом теряет равновесие и рушится на Стаса. Стас отпрыгивает, налетает на другого бойца, бьет его кулаком в горло и, не дожидаясь, пока в драку включатся остальные, со всех ног несется к узкому проходу между стеной бункера и оградой госпиталя. Драться с четырьмя Защитниками – малоприятное занятие с непредсказуемым исходом. Если есть возможность убежать, надо убегать. В конце концов, Стас не герой. Он хирург. Так говорил Доктор.

А Доктор всегда говорил правду.

2

Доктор говорил так:

– Человечество умерло. Его больше не существует. Все, что осталось, – разобщенные группы искалеченных, несчастных ублюдков, жалкие остатки восьми миллиардов, владевших этой планетой. Генетический мусор, способный воспроизводить только такой же мусор. Или еще худший мусор. Отбросы. Грязь под ногтями Бога. Первые люди были глиной, последние стали дерьмом. Еще сто лет, и на Земле не останется даже воспоминания о Homo Sapiens.

Стас поначалу смеялся:

– Да ладно вам врать-то! У нас на районе – нормальные здоровые пацаны. И девчонки – вы видели, какие у нас девчонки? Видели Ленку-белую? Таких, как она, даже в Крепости нет – к ней один хрен оттуда подкатывал, в семью свою звал, только Ленка его послала… У нее дети наверняка здоровые будут, особенно если в нормальную семью попадет…

– Вот именно, – осаживал его Доктор. – Если попадет. А где эти нормальные семьи? Ты хоть одну знаешь?

Стас задумывался. В семьях, которые он знал, уродов было немного, можно сказать, почти что и не было. Но “почти” ведь не считается. По обычаю, девушка, приходящая в семью, становится законной женой всех взрослых мужчин семьи. И кто из них сделает ей ребенка, зависит только от случая…

– Стерилизация, – кипятился Доктор, – только стерилизация пятидесяти процентов взрослых! Вот единственное средство остановить расползающуюся заразу! Но никто не пойдет на это в условиях, когда все население планеты может уместиться в границах одного-един-ственного мегаполиса!

Удивительно еще, как спокойно он произносил это слово. За одни только разговоры о стерилизации можно было загреметь года на три исправительных работ.

– Что же сделать? – спрашивал Стас, боязливо оглядываясь. Доктор хмыкал и раскрывал свой металлический чемоданчик.

– Преодолевать качественный порог, – непонятно отвечал он. – Эпидемии тридцатых косили род людской, как траву, и многим казалось, что еще пара лет – и наступит конец света. Однако потом колесницы неожиданно остановились…

– Какие колесницы?

– Джаггернаута, – отвечал Доктор еще более непонятно. – И система даже пришла в некое подобие равновесия. Эпидемии сошли на нет, но зато начались мутации. Понимаешь, мальчик, это как если бы кто-то спустил всю воду из моря и оставил только самую чуточку на дне. Представляешь, что бы там осталось? Ил, грязь, гниющая биомасса…

– Что же делать? – снова спрашивал Стас, косясь на чемоданчик. В чемоданчике лежали пузырьки из толстого стекла, в которых плескались разноцветные жидкости. Было там и еще кое-что, но совсем уж непонятное, похожее на большие, затянутые бурой паутиной соты. – Вы знаете, что делать, Доктор?

– Перед тем как эпидемии набрали силу, – говорил Доктор, – в Центре, где я работал, придумали одну штуку. Нам не хватило каких-то десяти лет – если бы ее Довели до ума, мета-вирусы были бы нам не страшны. Это было что-то --">