Жерар Клейн - Возвращение к истокам

песчаное ложе. Но яйцо оставалось невредимым и завораживало по-прежнему.

На столе у него лежало пресс-папье в виде массивного кристалла. Какая-то тончайшая связь прочно соединяла дымчатую глубину острых граней, которыми раскрывался кристалл, и простую округлую форму яйца. Он схватил пресс-папье и едва ли не с сожалением нанес удар. Опять послышался сильный треск. Шатаясь и сильно дрожа, он провел рукой по лбу в тайной надежде уловить признаки лихорадки. Но лоб был холодным, а огромное яйцо размером почти с камин, охваченное водоворотом света, продолжало отчетливо потрескивать, хотя и оставалось неподвижным.

Он тяжело опустился на стул. Услышав шаги на лестнице, вздрогнул, испугавшись, что кто-нибудь откроет дверь, подойдет к яйцу и унесет его, неумолимого свидетеля его неизвестного преступления.

* * *

Часов в девять ему, наконец, удалось взять себя в руки. Он выпил стакан воды, встал перед зеркалом, провел гребешком по волосам и ужаснулся тому, что увидел. Черты его лица заострились, щеки впали, под глазами, заполненными ужасом, повисли темные мешки. В десять он решил, что у него все же есть шансы разбить яйцо, хотя и не слишком верил в успех. Он уже забыл, что именно эту идею он бесконечно пережевывал накануне. Ему не пришло в голову, что от него именно этого и ждали.

Он внимательно осмотрел яйцо и нашел некоторые обнадеживающие признаки. Действительно, свет, излучаемый яйцом, стал ярче, но, по-видимому, только потому, что скорлупа стала значительно тоньше. Он подумал, что яйцо не могло расти до бесконечности, что при каждом ударе оно должно было терять часть массы. Невозможно, чтобы содержимое было по объему больше, чем его оболочка, и если благодаря какому-то неизвестному механизму яйцо раздувалось при каждом ударе, то должен же существовать предел, за которым утончившаяся до предела скорлупа должна была уступить не только удару, но даже простому нажиму пальцем, если только она не лопнет раньше под давлением внутренних сил.

* * *

Под влиянием неожиданно охватившего его бешенства он набросился на яйцо, хотя и не смог избавиться от страха. Он наносил удары кулаками и ногами, пинал его изо всех сил; подняв над головой, с грохотом опускал его на мраморную плиту камина. Правда, ему скоро пришлось отказаться от этого приема, так как он уже не мог поднять яйцо, обхватив его руками, потому что пальцы скользили по гладкой поверхности. Наконец он в изнеможении остановился. Яйцо к этому времени достигло внушительных размеров; оно загораживало весь камин и часть книжной полки. И оно удовлетворенно сияло.

Ему так и не удалось справиться с яйцом с помощью молотка; не достиг он желаемого результата даже с использованием топора. Оно продолжало увеличиваться с грозным потрескиванием и скоро выросло почти до потолка. Стол уже был похоронен где-то под чудовищной массой; диван стонал, но еще держался. С потолка на голову ему посыпалась штукатурка, но он не обратил на это внимания. Он смотрел, не отрываясь, на яйцо, как зачарованный он впивался глазами в его сияющую поверхность, казавшуюся невероятно хрупкой, настолько хрупкой, что она буквально притягивала к себе все новые и новые удары. Он не переставая твердил себе, что эта истончившаяся оболочка вот-вот уступит его усилиям. Это должно было случиться при очередном ударе молотком. Или при следующем ударе. Впрочем, это было неважно, лишь бы ему расправиться с яйцом до наступления ночи, до того, как стены выдавятся наружу, а потолок вспучится под неудержимым нажимом, до того, как оно раздавит под собой весь дом, весь город. Впрочем, эта опасность вряд ли была реальной, потому что ему казалось, что яйцо не стало намного тяжелее с того момента, как он впервые увидел его.

После каждого взмаха молотка, после каждого удара из яйца словно выскакивали эманации зеленого дьявола.

Теперь после каждого удара человек был вынужден пятиться. Яйцо уже заполнило всю комнату, за исключением небольшого залитого зеленым светом уголка, где беспомощно барахтался человек. Затем оно тяжело наклонилось и легло на бок.

Он должен был найти слабое место и разбить яйцо. В этом был смысл его существования. Может быть, ему подсознательно хотелось проделать в скорлупе отверстие и укрыться внутри? Но он не был уверен в этом. Зеленое свечение становилось все сильнее и сильнее, и на яйцо уже было больно смотреть. Теперь он отчетливо различал на --">