Глеб Анатольевич Корлов - Молчание мёртвых. Зомби и чудо-смартфон

Но ему было всё равно. Абсолютно всё равно.

На его устах уже как два часа, с момента, когда он в последний раз смог встать и поменять пакеты в капельницах, застыла улыбка абсолютного и безмерного счастья. Он уже не чувствовал ног, почти всего туловища и одну из рук. Единственное что он ощущал это сжимающий спусковой крючок палец пистолета, у которого уже несколько часов снят предохранитель и заряжен в ствол патрон и ещё с каждой минутой тяжелеющую голову и такое сладкое и безмерное желание закрыть глаза и поспать. Немного, всего пару минуточек, пару таких сладких и желанных минуточек. Всего пару. Пару минуточек… хотя бы минутку…

Но некогда могучий разум всё ещё отдавал себе отчёт: закроет глаза – и больше не проснется. А проснется ходячий труп который убьёт его сына.

«Всё, пришло время. Сыну я обращение записал, всё рассказал, попрощался, поцеловал и обнял в последний раз. Время пришло» – пронеслось в затуманенных мыслях, и рука шевельнулась. Шевельнулась, но не желала подниматься. Попробовал ещё раз и… и ничего. Рука не делала ничего кроме легкого подёргивания.

«Это конец» – мелькнула в голове последняя мысль и изображение реальности перед глазами помутнело. На смену ей пришло странное видение из его жизни, но это был не момент с его женой, уже давно мертвой или его сыном, это было странное и с огромной скоростью проходящее в его сознании калейдоскопом событий слайд-шоу, в котором на заднем фоне они все и были, но основным видением в самом центре обзора занимало всего одно. Это было ещё в начальной школе, в которую по дурости он решил отдать сына. Это была самая обычная школа самого обычного района, чтобы сын знал, как живут простые, не богатые люди. Это было ошибкой. Сына во второй же день сильно избили трое афроамериканцев свежего завоза из самого страдающего и угнетенного континента. Для толерантности, расового разнообразия и прочих замечательных для них вещей по льготам демократов они прошли в эту школу.

Избили до потери сознания из-за сраных кроссовок и мобильного телефона последней яблочной модели. И такая ярость его обуяла, когда он увидел сына в палате собственной больницы, настолько сильная ярость что позвонил одному человеку. Уважаемого в криминальных кругах. Через полтора часа та троица вместе с другими стояли на коленях, а через двадцать минут их всех уже закопали. Никто не смел покушаться на жизнь его сына. Имущество – да хуй с ним, но жизнь и здоровье…

«И вот тогда я без сомнений сам застрелил тех троих, а сейчас не могу сделать даже движения рукой. Неужели всё было напрасно… жизнь прожита зря? Его детище и его достижение погибнут от его мертвых рук? Все эти десятки лет, потери и далеко от добрых поступки были зря? Зря? Всё зря? НЕТ! Хер тебе в рыло! ВСЁ БЫЛО НЕ ЗРЯ!

Резкий взмах руки, приставленный к подбородку ствол и выстрел. Теперь уже окончательный труп обмяк приваленный к стенке, аккуратно за ширмочкой, так чтобы сын сразу его не увидел. Чтобы сначала прочёл письмо и возможно успел посмотреть телефон с видеозаписью.

Человек отдал всё ради небольшого шанса. Вся его жизнь привела к этому моменту. Глаза блондинистого парня открылись явив миру его взор. Взор уже не человека и…

Конец первой книги.

--">