Григорий Борисович Адамов - Изгнание владыки

выбритый до лоска подбородок.

Заложив руки за спину, легким для своей плотной фигуры шагом Комаров прошелся по кабинету.

— Да… — проговорил он. — Интересный тип…

Старший лейтенант ничего не ответил, продолжая испытующе смотреть на Комарова. Он слишком хорошо знал этого известного в их профессиональных кругах «следопыта», чтобы не придавать значения даже простому его раздумью над чем-нибудь.

— А где мой лейтенант? — спросил майор. — Где Хинский?

— Еще не вернулся с объезда постов на линии. Рано утром уехал.

— Так… так…

Комаров подошел к столу, к телевизору, и вновь включил комнату Кардана.

— Все-таки курит… — заметил Комаров, внимательно глядя на экран и думая, по-видимому, о чем-то другом.

— Почему «все-таки», товарищ майор? — позволил себе спросить старший лейтенант.

Комаров поднял на него глаза.

— Почему «все-таки»? — медленно повторил он вопрос. — Он же не любит этих папирос. Они ему противны… Но если бы только папиросы… — раздумчиво, словно размышляя вслух, продолжал Комаров, играя карандашом. — Вы не заметили его манеры держаться, сидеть на стуле, перекладывать ногу на ногу? Свободные, легкие манеры… не угловатые манеры человека тяжелого физического труда. Два года восемь месяцев чернорабочим и три года тяжелых работ в концентрационном лагере! За это время любой профессиональный интеллигент огрубеет!

Брови старшего лейтенанта медленно поднимались.

— И это не все… — продолжал Комаров. — Как он читает? Вы обратили внимание? Книга не случайный, редкий гость в его руках. Он привык к ней, умеет обращаться с ней. Как бережно его пальцы перелистывают страницы! Привычно, легко, уверенно. Разве так читают люди с огрубевшими пальцами, с привыкшими к тяжелой работе руками?

В дверь постучались. Послышался молодой, звонкий голос:

— Можно?

— Да, да… входите! — оживленно сказал Комаров.

В кабинет быстро вошел молодой лейтенант, высокий, стройный, загорелый, с живыми черными глазами под густыми, почти сросшимися на переносице бровями. Он принес с собой веселое молодое оживление.

Со сдержанной лаской в глазах и улыбке Комаров взглянул на него и спросил:

— Ну, как посты, Лев Маркович? Как погранлиния?

— Могу доложить, товарищ майор: работают отлично. Внимательность и четкость работы бойцов прекрасные. Как ни старался сбить, ничего не вышло. Вот только, — обратился Хинский к начальнику заставы, — на отрезке «Семи дубов» линия инфракрасных сторожей, кажется, у вас не совсем надежна. За маленьким бугорком мне удалось скрытно проползти. Правда, ваша собака… кажется, Рекс… услышала… Я все же указал старшине…

— Ну и отлично, — сказал Комаров. — Садитесь, Лев Маркович.

Хинский сел, снял фуражку и вытер загорелый лоб.

— Фу! Устал чертовски! Солнце палит невозможно… А на самом солнцепеке, на лужке, — со смехом обратился он к Комарову, — какой-то чудак-старичок уселся и бреется. Зеркало шатается на пеньке, никак не держится, он его и так и сяк поправляет, устанавливает, а оно все валится. Старик ругается, отплевывается, лицо все в мыле… Мы со старшиной минут пять стояли, наблюдали с дороги, помирали со смеху. Кто это, товарищ старший лейтенант?

— А! — рассмеялся Никитин. — Это дедушка, пастух соседнего совхоза. Между прочим, человек образованный, правда по-старинному. Знает французский язык и постоянно пользуется нашей библиотекой. Он здесь каждый день бреется, как только загонит скот от жары в лес. Большой чудак, строгий старик. Держит себя очень респектабельно и выражается всегда высоким штилем.

Комаров и Хинский смеялись.

— Вероятно, большой чудак этот ваш пастух.

— Ну, ладно! Шут с ним, с этим чудаком, — заметил Комаров. — Давайте, товарищ Никитин, кончать. Сегодня нам с лейтенантом дальше ехать надо…

— Как же с Карданом? — спросил начальник заставы.

— Вот именно о Кардане-то и речь… — ответил Комаров. — Вы когда намерены отправить его в район?

— Сегодня, товарищ майор. В семнадцать часов, со всей партией.

— Так… Вот что, товарищ Никитин: пройдите сейчас с лейтенантом Хинским по коридору мимо комнаты Кардана, скажите лейтенанту громко, по-русски, что этот задержанный подозрителен и что сегодня в двадцать два часа вы его отдельно от партии отправите в район. Когда вернетесь сюда, продолжим знакомство с остальными нарушителями.

— Слушаю, --">