Т. Флорео - Я вернусь

кроме разочарования, он там не нашел. Что за странная идея, загнать тягу к небу в тесный подвал… Стайки детей с листками бумаги переходили от макета к макету, и с серьезным видом что-то записывали. В их огромных, чистых глазах стояла смертная тоска и читалось желание бегать по залу и галдеть. Обычнейший шуруповерт на стенде, почти точь-в-точь такой, что лежал у Юры на даче. Терминалы, в которых можно было ответить на вопросы об истории покорения космоса. В вопросах сквозила уязвленная национальная гордость, высадку человека на Луну и космический лифт они тактично обходили стороной. Тот самый возвращаемый модуль “Алмаза”. Он был зеленым и шероховатым. Может быть, еще и слегка радиоактивным. Но не более того. Ни он, ни метеориты, на ощупь похожие на обычные камни, не вызывали священного трепета, не смотря на их прикосновение к бесконечному. А вот пронзающая небо ракета монумента “Покорителям космоса” или памятник Гагарину – вызывали. Все вдохновение, которое он вынес из визита, уложилось в портрет охранника, который рассматривал отобранную у Юры бутылку с ликером. “Неплохо, я на новый год такой пил”, так, кажется, он сказал.

“Это от того что я гуманитарий, не иначе”, подумал Юра. “И алкаш”, добавил мысленно. Он встал и прошелся по кабине. Ходить по кругу, подобно зверю в клетке или арестанту в тесном дворике, всегда помогало ему думать. Не в этот раз. В этот раз, сидящая рядом с Киром дама в строгом костюме и узких очках метнула на него взгляд, от которого он застыл, с одной ногой занесенной для следующего шага. Одумался, сжался и аккуратно усадил себя обратно на кресло.

Небо темнело. Горизонт за окном из прямой линии превратился в пологую кривую, накрытую сверху голубой линзой атмосферы. Далеко внизу, облака бросали свою тень на океан. Гудение в кабине стало заметнее, громче. Гондола ускорялась. Невидимый слон сел на Юру, вдавил его глубже в кресло. Художник с любопытством попытался поднять руку с подлокотника. Она была тяжелой, но словно наполненной странной мощью и слегка дрожала от усилия. Юра держал ее на весу долгие секунды, не выдержал, расслабил, и она с глухим хлопком упала обратно. Тяжесть продолжалась недолго. Несколько минут спустя, невидимый космический слон встал, и удалился по своим загадочным делам. За это время, Земля, из туманной равнины, превратилась в летящий сквозь темноту огромный диск.

– Ты не подумывал сбросить вес? – вопрос Кира смутил Юру. У него была пара лишних кило и он все думал записаться на танцы, чтобы был повод двигаться, но вечно что-то отвлекало… Кир, с ухмылкой, не дожидаясь ответа, продолжил. – А ведь скоро придется.

Перемена пришла незаметно. Легкость в теле, как от первой утренней сигареты, как от первого шага в мире без греха. Кресло пыталось ускользнуть куда-то вниз из-под Юры. Кир положил ему руку на плечо:

– Пристегнись лучше. Капсула пока тормозит, так что ты еще представляешь, что условно считать верхом и низом, но если попытаешься встать, то, скорее всего, улетишь головой в потолок.

Ремень безопасности нашелся не сразу. Юра пошарил вокруг сиденья, и от каждого небольшого усилия он взмывал вверх, как во сне. Один ремень нашелся, но шел туго, все норовил смотаться обратно в свою уютную нору. Наконец обнаружились оба конца, и художник сомкнул их на поясе. После этого, кресло оставило попытки к бегству.

На бархатной черноте – бледные, немерцающие звезды. Над самой их головой медленно, торжественно вращалось самое яркое на этом небе скопление огней. МКС-3. Они прибывали.

– Ну, ты тут адаптируйся пока, а я пойду, уточню насчет аудиенции с королевой.

Кир оставил его в кабине для новоприбывших. Обитые мягким, пенистым материалом стены. Несколько красных веревок, не слишком туго натянутых, за которые можно было держаться.

“Я один, в обитой войлоком комнате и думаю, что я в космосе”. Юра криво усмехнулся этой мысли. Впрочем, канаты от стены к стене не входили в стандартный набор камеры в сумасшедшем доме.

МКС-3 журналисты иногда называли “Колесом Циолковского” (или “Колесом фон Брауна”, если журналист был англоязычным), за внешнее сходство с колесом телеги. Колесо это вращалось вокруг оси космического лифта, центробежной силой создавая подобие гравитации, но подобие слишком слабое для неопытных посетителей. Они были беспомощны, как Джон Картер в первые минуты на Марсе. От гондолы, сюда, Юра дошел крошечными, семенящими шагами, обычный же шаг грозил подбросить --">