Грег Иган - Ковры Вана

выглядела неистово сияющим бело-голубым диском, украшенным протуберанцами. Масса — три солнечных; диаметр и жар — вдвое, а яркость в шесть раз больше солнечной. Стремительно сжигается водород; Вега уже истратила половину из отпущенных ей пятисот миллионов лет жизни в главной звездной последовательности1.

Единственная планета Веги, Орфей, казалась бесформенной кляксой даже сквозь лучшие лунные интерферометры; теперь Паоло смотрел на ее сине-зеленый полумесяц, висящий в десяти тысячах километрах от Картер-Циммермана. Орфей — твердая планета, хотя и покрытая почти целиком жидкой водой; состав — никель, железо, силикаты; несколько больше Земли и несколько теплее; до пылающей Веги миллиард километров. Торопясь увидеть всю планетную поверхность, Паоло замедлил ход своего времени в тысячу раз и К-Ц теперь облетал Орфей за двадцать субъективных секунд. На каждом витке дневной свет обнажал новую широкую панораму. Два узких, цвета охры континента с горными хребтами выступают над океаном; сверкающие ледяные шапки на полюсах — очень большая на северном, ее белые полуострова отсвечивают в темноте арктической ночи.

Атмосфера состоит в основном из азота; его в шесть раз больше, чем на Земле — возможно, он выделился из природного аммиака под воздействием ультрафиолета. Следы водяных паров и двуокиси углерода; того и другого недостаточно для парникового эффекта. Высокое атмосферное давление препятствует испарению — Паоло не увидел ни намека на облака; обширные теплые океаны связывают углекислоту и возвращают ее в кору планеты.

По сравнению с Солнечной системой, Вега и планета были молоды, но при большей массе Веги и более густом протозвездном облаке2 период родовых травм мог быть короче: ядерная вспышка и колебания яркости звезды на первом этапе, сгущение планеты из пыли и период бомбардировок — все могло пройти быстро. Библиотека доложила, что на Орфее относительно стабильный климат, и там не было серьезных потрясений по крайней мере сто миллионов лет.

Достаточный срок для появления примитивной жизни.

…Чья-то рука схватила его за лодыжку, погрузила в воду. Он не сопротивлялся и позволил картине планеты уйти в сторону. Только два человека в К-Ц имели свободный доступ к Паоло, но его отец не станет шутить с сыном, которому исполнилось две тысячи лет.

Элена дотащила его до дна, отпустила лодыжку и повисла над ним — темный силуэт на фоне сверкающей водяной поверхности. Она была в облике предков, но явно жульничала: говорила совершенно отчетливо и не пускала пузырей.

– Соня! Я ждала тебя семь недель!

Паоло изобразил равнодушие, хотя уже начал задыхаться. Велел внутреннему «я» преобразовать тело в двоякодышащий вариант человека — биологически и исторически достоверный, пусть не совсем соответствующий наследственному фенотипу3. Вода хлынула в его модифицированные легкие, и модифицированный мозг принял это с готовностью.

– Зачем мне без пользы маяться в сознании и ждать, пока зонды закончат осмотр? — спросил он. — Я проснулся, когда появилась полная информация.

Элена забарабанила кулаками по его груди; он потянул ее вниз, инстинктивно снизив свою плавучесть, и они, целуясь, покатились по дну бассейна. Она проговорила:

– Ты знаешь, что мы прибыли первыми из всех К-Ц? Летевшие на Фомальгаут погибли. Так что там осталась только одна пара нас с тобой. Там, на Земле.

– Вот как? — спросил он и вспомнил: Элена решила не просыпаться, если любая из других ее версий обретет жизнь. Какая бы судьба не ждала оставшиеся корабли, другим версиям Паоло придется жить без Элены. Он грустно кивнул и еще раз поцеловал ее. — Так что я хотел сказать? Что теперь ты в тысячу раз для меня драгоценней?

– Да.

– Эй, а как насчет тебя-меня на Земле? В пятьсот раз; так будет точнее.

– Пятьсот? Это непоэтично.

– Не сдавайся так легко. Перекоммутируй свои языковые центры.

Элена провела ладонями от его груди до бедер. Они творили любовь своими почти традиционными телами; Паоло изумился, когда тело вышло из повиновения, но вспомнил, что надо отключить сознание и капитулировать перед этим странным ощущением. Это не было похоже на цивилизованную любовь: уровень обмена информацией между ними был ничтожным с самого начала — но была примитивная основательность большинства наследственных удовольствий.

Потом они всплыли на поверхность, лежали на воде под сияющим бессолнечным небом. Паоло думал: «Я мгновенно пролетел --">