Генри Каттнер - Запомни будущее (Сборник)

завитками каштановых волос…

Доусон почувствовал, что дрожит. Он загасил сигарету, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшим на него чувством ужасного одиночества. Затем подошел к иллюминатору и поглядел через специальное, усиленное стекло, увидев в нем свое отражение – вытянутое, худощавое, загорелое лицо с тонкими чертами, которые за последние несколько часов еще больше заострились.

Там, за иллюминатором, было так же черно, как в безлюдном космосе.

Внезапно свет замерцал. Это садились батареи. Повинуясь импульсу, Доусон щелкнул выключателем, погрузив батисферу в темноту. Затем снова с напряжением поглядел в подводные глубины, ища хоть какой-то огонек. Ничего.

Уровень кислорода снова понизился. Доусон включил свет и открутил клапан очередного баллона, наклонившись, чтобы вдохнуть живительный газ. Он сделал глубокий вдох и почувствовал волнующее возбуждение…

Кислород опьянил его. Какой смысл тянуть последние жалкие минуты своего существования? Он же сейчас не живет. Он только ждет… Ошеломленный, опьяненный излишком кислорода, Доусон подошел к следующему баллону и открыл его. Зашипел, выходя, газ. Он прошел к следующему, затем еще к одному. И открыл их все! Прощальный жест…

Он даже не понял, что выпустил вместо кислорода консервирующий газ. Он просто повернул все колесики, и к концу, едва сознавая, увидел, что делает. Нос его уже учуял странный, сладковатый запах, Доусон почувствовал слабость и головокружение. Опять погас свет.

Мэриэн… не надо думать о ней… Лучше открыть люк, и пусть море ворвется… Зачем ждать смерти? Пусть все произойдет как можно быстрее…

Нога запуталась в валявшемся мотке веревки, и Доусон упал на пол батисферы, больно ударившись и разбив лоб о кислородный баллон. Металлический пол вздыбился ему навстречу.

Он ошеломленно поднял руку и ощупал сырой разрез, тянущийся от лба к виску. Пальцы почувствовали горячую кровь. Он… Он…

Стены батисферы начали вращаться, сначала медленно, но затем все быстрее, до тех пор, пока за иллюминаторами не замерцал безумный свет. Шипение выходящего газа поднялось да пронзительного свиста. Доусон уплывал… Нет, умирал!

Он уже ничего не видел. Вращающиеся стены слились в какой-то хаос, который постепенно темнел. Доусон почувствовал, что погружается в этот черный бархат.

Это была смерть. После тридцати часов пыток в одиночном заключении так хотелось умереть…

Но он не умер. Об этом сообщила ему боль в глазах. Доусон почувствовал резкую дезориентацию, словно мозг его двигался внутри черепа. То же самое он чувствовал, когда получил нокаут. Затем, постепенно, к нему начала возвращаться память.

Он попытался открыть глаза, но потерпел неудачу. Веки были крепко сжаты, и Доусон хотел поднять к ним руку. Но руку пронзила волна колющей боли, когда он чуть шевельнул ею.

Тогда он расслабился. Зачем пытаться прийти в себя? Зачем откладывать неминуемый конец? Лучше просто лежать в темноте, пока снова не вернется беспамятство.

И все же… Все же было здесь было что-то не так. Свет! Свет проникал через закрытые веки, и каким-то образом Доусон понял, что этот свет походит на лунный. Затем он почувствовал легкое прикосновение к лицу и влажные брызги. Ему показалось, что на него льется дождь. А потом до ноздрей донесся запах моря. Воздух был острый и свежий.

Невероятно, но его уши уловили какой-то отдаленный гул. Он походил на прибой на пляже. Но как это может быть в батисфере на дне Карибского моря?

Никак не может. Доусон снова поднял руку, и на этот раз сумел вытерпеть боль. Пальцы плохо гнулись, но все же ему удалось открыть ими веки. Его тут же ослепил яркий свет, веки машинально зажмурились.

Тогда ему пришла в голову мысль, что его спасли. Возможно, он лежит на больничной койке, и к нему уже спешит медсестра. Доусон попытался вскрикнуть, но боль парализовала его пересохшее горло.

Затем Доусон долго лежал, моргая, и его глаза постепенно привыкли к свету. В поле зрения появились какие-то искаженные очертания. Свет проникал через иллюминаторы батисферы. Большая ее часть находилась в глубокой тени, но Доусон все же разглядел, что внутри царит хаос, а газовые баллоны и другое снаряжение были сброшены со своих крюков и держателей. Он попытался подняться, и левую руку тут же пронзило копье отвратительной боли. Тогда Доусон понял, что рука сломана.

Он неуверенно пополз --">