Святослав Владимирович Сахарнов - Лошадь над городом

корзины с зеленым луком и первые весы с искусно подточенными гирями, на улице показался мужчина. Был он лет тридцати, одет в серые, мятые, грязные в коленках брюки и рубашку неопределенного цвета, шел быстро, оглядываясь, вскочил на ходу в трамвай номер семь и покатил в направлении городской окраины. Это был слесарь-сантехник Петр Виноградов, бросивший год назад в деревне жену с двумя малолетними детьми и переселившийся в город. Оправдывая свой поступок, Петр обычно упирал на необходимость для человека, имеющего руки, крупного заработка и на наличие в городе кинотеатров. О жене и детях он умалчивал.

Если бы в прицепном вагоне, где ехал Виноградов, был, как в старые времена, кондуктор, он бы мог заметить, что Виноградов костью тяжел, рус, выражение лица имеет такое же неопределенное, как цвет его рубашки, но он, конечно, не догадался бы о причине, которая заставила слесаря встать так рано и помчаться на край города. А причина эта была проста, как разводной ключ: начальница участка, на котором работал сантехник, женщина крутого армейского нрава, пообещала с утра пройти с ним по домам, пока не ушли на работу квартиросъемщики, и выяснить, куда делись двадцать новеньких чешских смесителей для горячей и холодной воды, которые получил месяц назад Петр.

Доехав до кольца, которое располагалось около полураскопанного половецкого, а может быть и скифского, кургана, а также невдалеке от хутора Балочного, Виноградов слез и уже не спеша, пройдя новостройку и неширокое поле, достиг леска. Леском этим очень гордился Посошанск. Вырос он вокруг мелкого, зеленого, пересыхавшего когда-то Щучьего озера; озеро под защитой деревьев перестало высыхать, и посошане не знали теперь большей радости, чем воскресный отдых на его берегу.

Слесарь углубился в лес, воздух в нем был чист и прозрачен, непуганые птицы пели в полный голос, а облака в голубом небе были похожи на лебедей.

Петр шел по тропинке, жуя вырванный из земли зеленый стебелек и рассеянно глядя себе под ноги. Ночью прошел дождь, песок на тропинке был влажен и девственно чист.

Внезапно Петр увидел на песке отпечаток женской туфли, туфля была небольшого размера, на каблучке-шпильке, и давала начало непрерывному ряду следов; удивительное заключалось в том, что первый отпечаток появлялся на тропинке неожиданно, как если бы женщина спрыгнула с дерева или появилась сотканная из воздуха.

Виноградов, который в глубине души женщин любил, выплюнул стебелек и, ускорив шаг, последовал за таинственной незнакомкой, но не успел пройти и ста шагов, как отпечаток туфельки превратился в отпечаток мужского башмака, ботинок этот был велик, сорок четвертого — сорок пятого размера, такой размер носил и сам Виноградов.

«Что за черт?» — спросил сам себя слесарь. Мокрый песок свидетельствовал, что около ольхового куста женщина, носившая туфельки, переобула их на ходу в мужские ботинки и продолжала шагать далее, оставляя на песке грубые большие отпечатки. «Может быть, она сперва несла на руках мужика, а потом мужик понес ее?» — подумал было сантехник, и, хотя такое объяснение выглядело правдоподобным, он все-таки его отбросил, глубоко заинтересованный, ускорил шаги, прошел еще добрых две сотни, и тут глаза у него вовсе полезли на лоб: отпечатки мужских башмаков превратились в следы босых детских ног. «Вот это да!» — прошептал сантехник и, ускорив движение до бега, кинулся догонять загадочное существо. Он бежал до тех пор, пока тропинка не уперлась в густую гряду кустов. Здесь следы исчезли, но в просвете между кустами что-то мерцало, затаив дыхание, слесарь раздвинул руками ветки и задохнулся от ужаса: посреди лесной поляны, не касаясь земли, колыхалось что-то темное и бесформенное, похожее на медузу, которую Виноградов видел однажды в аквариуме в Севастополе, куда приезжал с экскурсией, когда отдыхал по профсоюзной путевке в доме отдыха под Бахчисараем. Это нечто покачивалось, приседало, поднималось и выпускало во все стороны темные и студенистые отростки, которые, впрочем, тут же укорачивались и исчезали. Присмотревшись, слесарь понял, что это медузообразное тело к тому же еще и полупрозрачно, сквозь него можно было различать кусты и деревья на противоположной стороне поляны. В какой-то момент оно показалось ему просто шапкой дыма, которую вот-вот унесет ветер, и тогда можно будет, отерев ладонью лоб, сплюнуть и сказать: «Ведь надо же, чего испугался!» Но тут непонятный предмет, --">