А. Дж. Риддл - Холодный мир

Занимавшиеся моим делом юристы нашли какой-то малоизвестный закон, и мое дело стало в нем прецедентом. Остальным же выразили мысль достаточно четко: такое нам не нужно.

Я был приговорен, когда мне был тридцать один год, а выйду отсюда в семьдесят. (В случае с федеральным преступлением условное освобождение невозможно). Если я буду хорошо себя вести, то смогу выйти на свободу после отбывания восьмидесяти пяти процентов моего срока.

Когда я только прибыл в Эджфилд, то придумал шесть вариантов побега. Дальнейшие размышления привели меня к выводу, что только три из них практически осуществимы и всего два имеют высокие шансы на успех. Что делать потом – вот в чем заключалась проблема. После осуждения мое имущество было конфисковано, и я не мог связаться с друзьями или семьей, не подвергнув их опасности. Весь остальной мир начал бы охотиться за мной и при встрече, возможно, попытался бы убить.

Так что я решил остаться и заниматься стиркой, стараясь даже в таком месте, как Эджфилд, не зря прожить свою жизнь. Такой уж я есть, хоть и понял это только здесь: человеческая природа – единственное, от чего мы не можем сбежать.

Каждый день несколько охранников поднимают нас на работу. Это меня беспокоит, и я знаю – почему: непонятно, делают ли они это по приказу правительства или по своей собственной инициативе.

Приближается война за последние обитаемые зоны на Земле, и больше всего преимуществ будут иметь люди, обладающие военной или политической силой. Например, офицеры исправительного учреждения. Лагеря будут похожи на тюрьмы, и правительству понадобятся мужчины и женщины, специально обученные управлению большими массами людей, находящимися взаперти. От этого зависит спасение человечества.

В этом и заключается моя проблема. Эджфилд в Южной Каролине находится на полпути между Атлантой и Чарльстоном. Здесь уже идет снег (в августе), но льды пока еще до нас не добрались. Как только они дойдут сюда, начнется эвакуация, в которую заключенные не попадут. Правда в том, что от правительства требуют в первую очередь спасти детей, затем взрослых, и они уж точно не повезут с ними заключенных (тем более через Атлантический океан и обитаемые области Северной Африки). Такое расставление приоритетов позволяет быть уверенным в том, что заключенные не сбегут за основной массой людей на юг, и доставляет еще больше неудобств уже и так делающему все возможное правительству. Нет, здесь нас точно запрут накрепко. Или даже хуже.

Поэтому я снова вспомнил о своих планах побега, как и все мои здешние сокамерники. Такое чувство, как будто пришел на салют Четвертого июля – все ждут первого залпа. Продолжение же будет настолько быстрым и жестоким, что я сомневаюсь, смогут ли многие из нас спастись.

Мне нужно торопиться.

Дверь в прачечную открывается, и в проеме показывается надзиратель.

– Доброе утро, док.

– Доброе, – отвечаю я, не поднимая головы.

Педро Альварес, как мне кажется, один из лучших местных офицеров. Он молод, честен и не играет в игры.

Если подумать, то это даже хорошо, что я тут. Тюрьма – абсолютно уникальное место, где можно изучить человеческую природу, которая, повторюсь, была моим слабым местом и настоящей причиной того, что тут я постоянно был на нервах.

Со временем я поверил, что большинство надзирателей идет на эту работу только ради одного – власти. Они хотят иметь власть над другими людьми по той простой причине, что кто-то когда-то имел власть над ними. В этом и заключается первый из краеугольных камней человеческой природы: в зрелости мы хотим того, чего были лишены в детстве.

Однако в Педро мне нравится то, что в сложившейся системе является отклонением от нормы. Стремясь к дружбе с ним, я разузнал многое о его жизни и понял, что у Педро мотивация была отличной от других. Вот что мне удалось узнать. Его семья – родители, братья и сестры – все еще в Мексике. У него есть жена, примерно двадцати семи лет, и двое сыновей – трех и пяти лет. И, наконец, я знаю, что его жена – это единственная причина того, что он работает в Эджфилде.

Педро вырос в Мичоакане, горном мексиканском штате, не подчиняющемся никаким законам. Там правят наркокартели, а убийства случаются чаще, чем аварии на дороге. Поэтому, как только его жена забеременела, Педро решил переехать сюда, так как не хотел, чтобы его дети выросли такими же, как он сам.