Генри Каттнер - Наблюдатель у двери

совершенно не похожее на тревожный скрип деревянных изделий вокруг меня, – мягкий скребущий звук, словно какое-то тяжёлое тело царапалось у двери; и я почувствовал дрожь засова в моей руке.

Почти невольно я стиснул его, и внезапно дверь распахнулась – стремительно отодвинулась от меня. Помни, я ничего не видел. Только черноту – и две маленькие точки света, которые возникли прямо перед моим лицом. Янтарные огни, словно кошачьи глаза. Потом я проснулся.

Кин внимательно наблюдал за мной, и я скрыл от него беспокойство, которое почувствовал.

– Тебе нужен отдых, – сказал я. – Этот дом очень старый, а я всегда думал, что ты достаточно упрямый, Эд. – Я засмеялся, и вспышка гнева появилась на его лице. Но быстро исчезла.

– Смеёшься надо мной? Хотелось бы, чтобы это сработало. Нет. Когда я спросил тебя, видел ли ты что-нибудь в зале, я лишь хотел узнать, увидишь ли ты тоже, что и я.

– И что это?

– Глаза. Янтарные кошачьи глаза, следящие за мной. Я вижу их сейчас, там в дверях. Два бесплотных глаза. – Он начал сильно дрожать, и я понял, какое сильное нервное напряжение он испытывал. – Бог мой, ты не понимаешь, как бороться с этим, как сказать себе, что эти проклятые вещи не могут существовать? Что это галлюцинации, и если я не хочу сойти с ума, мне придется их игнорировать, – а они смотрят, они смотрят на меня постоянно! В них нет никакого выражения. Всегда находятся на одинаковом расстоянии впереди меня, но они не могут пересечь порог этой комнаты. Я не знаю почему.

Я видел, что Кин безумен или начал сходить с ума.

Он встал и прошёлся по комнате, его взгляд постоянно возвращался к дверному проёму. Я подошел к двери, намереваясь закрыть её, но его голос остановил меня.

– Нет – не надо! Хуже, когда она закрыта. Я не могу сказать, что это делает здесь, но я точно знаю, что оно там. И когда я открою дверь, оно будет ждать. Если бы оно только дало мне какой-то намек на свою цель, – что оно хочет, что оно собирается делать! Я сумасшедший, Джонни?

– Нет, – сказал я, – но ты на верном пути, если только не отправишься со мной в город и не обратишься к врачу, возможно, к узкому специалисту.

– Это бесполезно. – Его измученное лицо было покрыто потом. – Это нечто следует за мной. Даже в кабинете врача я мог видеть два кошачьих глаза, он же не видел их. Он дал мне таблетки, глупец, – и хотел отправить меня в санаторий. – Кин дико засмеялся. – О, нет, я знаю, что там произойдёт. Я сломаюсь и начну бредить, а потом меня посадят в смирительную рубашку, и мне придется лежать там и смотреть в эти глаза, уже не имея возможности пошевелиться. Вот тогда я сойду с ума.

– Послушай, Эд, – громко сказал я. – Тебе нужно избавиться от этого. У тебя хватит здравого смысла осознать, что это галлюцинация, возможно, вызванная переутомлением. Твои воображаемые глаза не приведут тебя в хорошее состояние.

Кин посмотрел в дверной проем.

– Воображаемые глаза, – повторил он. – Воображаемые глаза! Боже, это просто какая-то невероятная шутка! Хуже всего то, что я не знаю прав я или нет, схожу ли я с ума или…, – он остановился, внезапно сильная дрожь сотрясла его стройную фигуру. В его глазах появился страх.

– Возможно, это всё вызвано переутомлением, – сказал я, понимая, что мне нужно как можно скорее отвезти Кина к врачу. – Или нервное напряжение – а?

– Я не испытывал нервного напряжения, – пробормотал он. – До этого сна. Если хочешь знать, что вызвало его, иди сюда!

В комнате была ещё одна дверь, он подвел меня к ней и открыл её. Сумерки растеклись по долине – мрачная, задумчивая тишина упала на холмы, успокаивая даже птичьи песни. Кин вошёл в заросший сорняками сад и повёл меня вдоль стены дома.

– Видишь? – спросил он, указывая. Я ничего не видел, кроме голого, гниющего дерева, чья кора отслаивалась и высыхала. Я сказал ему об этом.

– О, здесь не на что смотреть. Теперь худшая часть. Насколько я помню, это точка в коридоре, где во сне я открыл дверь. И посмотри сюда.

Он кивнул на крошащуюся деревянную плиту в нескольких футах от себя, наполовину заросшую сорняками. Я низко наклонился, напрягая глаза в сумерках.

– Ori – или как-то так, – сказал я. – Я не могу разобрать.

– Origo mali, – завершил Кин. – Вот и всё. Происхождение зла.

Он повернулся к дому и, вернувшись в комнату, зажёг старомодную масляную лампу. Его глаза были поразительно чёрными на болезненно-жёлтом лице, которое сияло, как маска в свете лампы.

– Конечно, я не --">