Филип Киндред Дик - Человек, который высмеивал

Ален потер ладонью лоб и встал.

— Полвосьмого. Мне пора на работу.

Дженет тоже поднялась.

— Но ты даже не доел. — Он всегда доедал свой завтрак. — Ты не заболел?

— Я? — усмехнулся Ален. — Заболел? — Он поцеловал ее в губы и взял свое пальто. — Когда я последний раз болел?

— Никогда, — тихо сказала она, с беспокойством глядя на Алена. — С тобой никогда ничего не случалось.

На первом этаже бизнесмены выстроились перед столом управдома. Шла обычная проверка, и Ален присоединился к ним. В утреннем воздухе пахло озоном, и у Алена опять прояснилось в голове. К нему вернулся привычный оптимизм.

Центральный Гражданский Комитет выделял для каждой жилой точки должностное лицо женского пола, и миссис Бирмингэм представляла собой типичный пример такой сотрудницы: полная дама лет пятидесяти пяти, она носила цветастые платья и писала свои доклады внушительной авторучкой. Этот пост считался почетным, и миссис Бирмингэм занимала его не первый год.

— Доброе утро, мистер Парсел, — лучезарно улыбнулась она, когда подошла его очередь.

— Здравствуйте, миссис Бирмингэм. — Он приподнял шляпу, поскольку управдомы придавали большое значение вежливости. — Кажется, сегодня неплохой день, если только облака не набегут.

— Дождь тоже нужен — для урожая, — пошутила миссис Бирмингэм. На самом деле вся пища и другие товары, потребляемые населением Земли, доставлялись на автоматических ракетах. Ограниченные земные запасы служили лишь своего рода эталоном. Миссис Бирмингэм сделала заметку в своем большом желтом блокноте. — Сегодня… я не видела вашу очаровательную супругу.

Алену постоянно приходилось подыскивать какое-то оправдание для своей жены.

— Дженет готовится к заседанию в Книжном Клубе. Ее назначили казначеем.

— Очень рада за нее. Она такая прелестная женщина. Правда, немного застенчивая. Ей надо побольше общаться с людьми.

— Да, конечно, — согласился он, — но вы ведь знаете: Дженет росла на безлюдных просторах Бетельгейзе-четыре. Там только скалы и козы.

Ален надеялся, что этим беседа закончится — его поведение редко вызывало вопросы. Но внезапно на лице миссис Бирмингэм появилось строгое выражение.

— Вы вчера поздно вернулись, мистер Парсел. Хорошо провели время?

"Черт подери, — подумал Ален, — наверное, засек какой-нибудь «малыш». Интересно, много ли он увидел?

Если прицепился, то, уж конечно, проследил до конца.

— Не очень, — ответил Ален.

— Вы посетили Хоккайдо, — продолжала миссис Бирмингэм.

— Работа, — начал оправдываться он. — Информация для Агентства. — Ален неплохо освоил диалектику морального общества и находил в ней своеобразное очарование. Перед ним был бюрократ, бездумно следовавший установленной программе, в то время как сам он предпочитал смелую импровизацию. На этом основывался успех его Агентства, успех его личной жизни.

— Работа в средствах информации порой требует забыть личные чувства, миссис Бирмингэм. Вам, конечно, это хорошо известно.

Доверительный тон Алена сыграл свою роль. Лицо миссис Бирмингэм снова расплылось в улыбке. Сделав небольшую пометку в блокноте, она спросила:

— Увидим ли мы вас в среду на собрании жильцов?

Это будет послезавтра.

— Разумеется, — ответил Ален. За многие годы он научился переносить бесконечные мероприятия, нудные заседания со своими соседями в душном зале. И жужжание «малышей», передающих собранные сведения членам Комитета. Только, боюсь, от меня будет мало толку. — Ален был слишком занят своими идеями и планами, чтобы обращать внимание на прегрешения ближних. — У меня сейчас по горло работы.

— Кто знает, — не то надменно, не то лукаво усмехнулась миссис Бирмингэм, — возможно, мы услышим кое-что и о вас.

— Обо мне? — Алену опять стало не по себе.

— Мне кажется, я встречала ваше имя, когда просматривала сообщения. Будем надеяться, что я ошиблась. — Она опять слегка усмехнулась. — В противном случае это будет впервые за многие годы. Впрочем, никто не безгрешен; все мы смертны.

— Хоккайдо? — спросил он. Или то, что было после?

Краска, трава. Внезапно из памяти выплыли странные образы: мокрая трава сверкает под ногами, он стремительно и легко несется вниз по склону холма. Потом лежит на спине, глядя в бескрайнее черное небо; редкие облака — словно миражи в черной пустоте. И он раскинул --">