Гордон Диксон - Салманасар

Элен?

– Да, ты действительно права, милая Кора, – отозвалась Элен. Хотя преступника так и не нашли, спокойное течение нашей жизни продолжалось. Правда, произошло два весьма печальных самоубийства, от которых потускнело яркое июньское солнце – был разгар лета. Не прошло и десяти дней после встречи Клуба садоводов, как Джоан Касвелл, вторая после Мэрилин верная союзница Коры, утонула в собственном пруду среди цветущих лилий. Потом Мария Зельцер во время утренней гимнастики умудрилась с силой настоящего дзюдоиста нанести себе такой удар по шее, что скончалась на месте.

После этих трагедий стало очевидно, что шкала ценностей в Глен Хиллзе несколько изменилась. Многие приверженцы Элен, задумавшись о скоротечности и хрупкости жизни, оставили свои посты и обратились к семейному очагу. И тогда, наверное для того, чтобы хоть немного нас подбодрить, Кора Лашез задумала веселую вечеринку, ужин под открытым небом, с вином и шашлыками.

Надо сказать, вечер начался неплохо. Кора пригласила чрезвычайно занятного гостя – молодого человека с героическим именем.

– Зигфрид! – позвала она, когда появилась наша троица: Элен, Шуга и я. – Вы обязательно должны с ним познакомиться. Зигфрид! Зиг… ну вот, опять пропал. Он антрополог из колледжа в Инглсби, изучает первобытную культуру. Несколько лет учился за границей… А, вон он!

В свете китайских фонариков, развешенных на деревьях вокруг лужайки, мы разглядели высокого, неуклюже волочившего ноги, молодого человека в твидовом костюме, и дружно направились к нему. Но меня на полпути кто-то перехватил. Закончив разговор, я оглянулся, но не увидел ни Зигфрида, ни Коры, ни Элен.

Вскоре я про них и вовсе забыл. Вино, которое заказала Кора, сильно ударяло в голову. Или я… нет, конечно, все дело в вине. Кого бы я потом ни спрашивал, никто не мог с уверенностью сказать, что именно произошло в тот вечер.

По-моему, неразбериха началась ближе к ночи. Стоя у костра, где до этого жарились шашлыки. Кора объявила гостям, что сейчас будет сюрприз. Костер уже затухал и переливался углями. Помню, как в их неярком мерцании Кора возвела руки и вскричала:

– Зигфрид!

И в ту же секунду из костра повалил красный дым, и словно из-под земли выросла фигура, так же похожая на виденного мною юношу, как саблезубый тигр на… ну, к примеру, на Сэма. Фигура была совершенно голая, если не считать набедренной повязки и перьев, и ростом больше Зигфрида раза в два.

За моей спиной стоял Ахмед; при виде Зигфрида он вздрогнул и попятился. Не знаю, что на меня нашло, но я тут же в него вцепился.

– Нет! Не уйдешь! – закричал я с пьяным торжеством, а он корчился и извивался, пытаясь вырвать свою пухлую жирную руку.

Тем временем Зигфрид выделывал у костра жуткие антраша. Внезапно он издал пронзительный вопль и ткнул рукой в нашу сторону. Все обернулись.

– Ахани, бежа илар! – прокричал Зигфрид.

От этих слов Шуга просто рассыпался – в прямом смысле. Конечно, я был пьян. И разумеется, это была массовая галлюцинация. Но секунду назад Ахмед стоял рядом – человек как человек, и вот он уже разваливается на куски. Голова скатилась с плеч и запрыгала по земле, словно большая толстая куница. За ней последовало тело, оно подскакивало и крутилось, постепенно удаляясь, делаясь при этом все тоньше и тоньше, пока не стало похожим на преследующего добычу гончака. Левая рука со змеиным шипением заскользила по траве… Но к чему продолжать? Раз это была галлюцинация, то незачем перечислять кошмарные подробности.

И все же я не могу забыть, как эти… штуки, эти части стали преследовать несчастного Зигфрида. Едва увидев их, он лишился всякого присутствия духа. С криком ужаса он бросился бежать. Но они, эти части были везде, на земле и в воздухе. Он хотел укрыться в зеленых беседках – они гнали его оттуда, он думал спастись в летних домиках – они устремлялись за ним, он надеялся затеряться в толпе визжащих женщин – они были тут как тут; в конце концов, они настигли его у костра, и навалились копошащейся массой на съежившееся тело…

Увешанный ими Зигфрид качался из стороны в сторону в тусклом свете китайских фонариков и тлеющих углей. И тут кто-то – кажется, это была Кора Лашез – плеснула из ведра на угли; взметнулось ревущее белое пламя и поглотило все. Я бросился бежать. Поспешно заперев дверь на все замки и засовы, я откупорил бутылку хереса и осушил ее в несколько глотков. И только после этого обнаружил у себя за пазухой --">