Кларк Эштон Смит - Приключение в будущем

читал работы Хэвлока Эллиса и другие новейшие авторитетные труды, посвящённые вопросам секса, а также множество книг по биологии, химии и физике.

Мотивы, которые побуждали его посещать Музей естественной истории, Метрополитен, и другие музеи, носили, по-видимому, совершенно обычный характер. Однако было очевидно, что он старается ознакомиться с определёнными отраслями современной науки, а также с археологией. Сам я отдал почти десять лет жизни изучению химии в университете и аспирантуре, а затем ещё несколько лет занимался независимыми работами и экспериментами в собственной лаборатории на Вашингтон-сквер; и моё любопытство было основательно задето, когда мне стало известно о штудиях Элкинса.

Как я выяснил, других людей, так же как и меня самого, тоже заинтересовало появление этого человека; но никто не знал о нём ничего определённого. Сам он был крайне неразговорчив и ни разу не изъявлял желания сообщить о себе хоть какую-то информацию, хотя и был безукоризненно вежлив во всех своих отношениях с другими людьми. Очевидно, он желал избежать попыток установить с ним дружбу или хотя бы знакомство — что довольно непросто в любом большом городе. Но, как ни странно, мне удалось познакомиться с ним без особого труда — хотя, как мне стало известно позже, связано это было с тем, что Элкинс сам проявил ко мне интерес и был хорошо осведомлён о моих интересах.

В один из майских дней я наткнулся на него в Музее естественной истории, где он стоял перед витриной с экспонатами из курганов долины Миссисипи. По всей видимости, он глубоко погрузился в их изучение. Я уже собрался было обратиться к нему под тем или иным предлогом, но он внезапно опередил меня.

— Неужели никто из вас не задумывался, — заговорил он печальным, хорошо модулированным голосом, — сколько цивилизаций было безвозвратно потеряно, сколько их было похоронено наводнениями, ледниками и геологическими катаклизмами, а также глубочайшими социальными потрясениями с последующим возвратом к дикости? И не думали ли вы когда-нибудь, что современный Нью-Йорк через некоторое время может превратиться в такие же сказочные обломки, как Троя или Зимбабве? Что археологи станут копаться в его руинах, под семью слоями более поздних городов, выросших на его месте, но смогут найти лишь несколько заржавевших механизмов неясного назначения, керамику сомнительной датировки и надписи, которые никто не сумеет расшифровать? Заверяю вас, это не только вероятно, но совершенно бесспорно. Сама история Америки в грядущих эпохах станет более или менее легендарной; и вы удивитесь, если узнаете, какие теории и представления относительно нынешней цивилизации будут преобладать в те времена.

— Вы говорите, так, словно у вас есть какая-то точная информация на эту тему, — полушутя ответил я.

Элкинс бросил на меня быстрый, непостижимый взгляд.

— Я интересуюсь всеми подобными вещами, — произнёс он. — И к тому же, мистер Пастор, я полагаю, что вы и сами склонны к подобным умозрительным размышлениям, пусть и в иных направлениях. Я прочёл вашу маленькую диссертацию о космических лучах. Меня привлекла ваша идея о том, что эти лучи посредством концентрации могут стать источником неограниченной силы. Я могу с уверенностью сказать, что эта идея действительно выглядит ультрасовременной.

Я был удивлён тому, что ему известно моё имя; но очевидно, он со своей стороны тоже наводил похожие справки обо мне. И, разумеется, я обрадовался его знакомству с моим трактатом, который в основном выглядел довольно-таки передовым, если не сказать фантастическим, благодаря выдвинутым в нём теориям.

Таким образом, лёд был сломан, и наше знакомство быстро развивалось. Элкинс не раз посещал мою квартиру и лабораторию; а я в свою очередь был допущен в его собственное скромное жилище, которое, как я и предположил, находилось всего в нескольких кварталах от моего, на той же улице.

Несмотря на множество встреч и развитие таких своеобразных дружеских отношений, по существу я оставался в таком же неведении относительно Элкинса, как и в самом начале нашего знакомства. Я не знаю, почему он проникся ко мне теплыми чувствами — возможно, это была общая для всех людей потребность в дружбе, неизбежная везде и во всех временах. Но отчего-то даже та неясная полупривязанность, которую он проявлял по отношению ко мне, все равно не способствовала возможности задать ему личные вопросы, которые так --">