Евгений Кен - Трубус

стихи, решали фантастические кроссворды, сочиняли фантастическую стенгазету. И приятно было в одну из таких минут услышать вдруг песню молодого киевского фантаста и музыканта Александра Кисселя на стихи Александра Суворова, опубликованные в «ТМ» в 1984 году:

Космическая пыль из-под копыт.

Невозмутимый всадник в гермошлеме…

О метагалактическое племя  —

                  вся жизнь в пути,

                  всю жизнь походный быт.

Всесилен термоядерный скакун.

Дорога от звезды к звезде мгновенна.

Напряжена сверхчуткая антенна

Вдруг в полной тьме всхрапнет

                            чужой табун…

А потом корабль ВТО, пополнив запасы топлива, покинул гостеприимный Днепропетровск и взял курс на Минск. Все разъехались по домам. Вернулась в Москву и команда «ТМ», прихватив с собой рассказ москвича же Е. Кена (1957 года рождения, окончил МИХМ, публикации пока только в газетах), повесть которого «30 — или около того — снов с закидонами» очень понравилась всем, кто ее читал.

Рассказ «Трубус» тоже одобрен. При темпах ВТО надо торопиться!

Вот этот рассказ.

Евгений КЕН Трубус

Рассказ называется «Трубус».

А первоначально он назывался просто «Труба».

О чем он, этот рассказ? Речь в нем идет о Трубе.

Эта огромная Труба лежала на том заброшенном пустыре.

Лежала она здесь несколько дней или, может быть, неделю, но как-то сразу вписалась в здешний пейзаж, и вот уже все привыкли к Трубе. Люди, уставшие всему удивляться, давно принимающие все, как есть, проходили мимо. Труба никому не мешала, и не было до нее никому дела.

Так начинается этот рассказ.

Подмяв собой замусоренную пожухлую траву и облетевшие одуванчики, Труба лежала на краю пустыря — не очень ржавая, отливающая тяжелой стальной синевой.

Сияющее солнце расплылось по всему небу.

Сухой июльский ветер сдувал розовую пыль с битых кирпичей.

Щеблонов и Борецкий шли через пустырь, срезая путь к автобусной остановке. Они возвращались с пляжа. Хорошо искупались, позагорали. Борецкий обгорел совсем, а Щеблонову напекло голову.

Рыжая кошка метнулась у них из-под ног и нырнула в Трубу.

Щеблонов подумал: откуда здесь эта огромная Труба? Вроде бы нигде поблизости ничего не строили, не ремонтировали, канав не рыли.

А Труба просто огромная.

С мокрым полотенцем на голове, похожий на бедуина, Щеблонов щурил глаза и едва передвигал ноги.

Борецкий обмахивался журналом «Смена».

На дребезжащем велосипеде по пустырю катался в шортах и маечке какой-то пятиклассник с пионерским галстуком на голой шее. Катался и дыркой в зубах шепеляво так насвистывал «Взвейтесь кострами…».

Далее в рассказе следует пространное отступление, где говорится о трудном детстве Борецкого и о невыносимой юности Щеблонова, воспоминания о которых попеременно возникают в их головах.

Щеблонов и Борецкий остановились, разглядывая Трубу.

— Гляди-ка, — сказал Щеблонов.

Труба была большого диаметра. На полусогнутых и опустив голову или сильно наклонившись вперед, в нее вполне мог бы войти человек среднего роста.

Она была длинная, но не прямая, а слегка загибающаяся в сторону. Поэтому, когда Щеблонов заглянул в нее, он не увидел дневного света на другом ее конце. Он вообще ничего не увидел — внутренняя поверхность Трубы терялась в кромешной мгле.

— Здоровая, дура, — сказал он, поправляя сползающее на глаза полотенце. На таком солнцепеке жить не хотелось, и глубокая тень в жерле трубы манила его.

— Ничего себе, — сказал Борецкий, встал к Трубе и, замеряя ее диаметр, показал пальцем ниже своего носа. — Без малого 170.

— А в длину? Метров 20?

Борецкий пошел мерить Трубу в длину.

— Без малого 25! — крикнул он, дойдя до ее конца.

Щеблонов шлепнул по Трубе рукой и почувствовал всей ладонью ее ответную едва заметную дрожь. Или это только казалось ему. Словно воздух пел в трубе басом.

Он наклонил к Трубе голову и позвал:

— Кис-кис… Борецкий, стой там. Сейчас она к тебе выбежит.

— Что? — не расслышал Борецкий.

— А-а-а! — вдруг дико заорал Щеблонов, пугая спрятавшуюся в Трубе рыжую кошку. Он поднял с земли обломок кирпича и застучал им по Трубе.

Пионер, резко вывернув руль, чуть не упал со своего велосипеда.

— Ы-ы-ы! — крикнул в Трубу с другой стороны Борецкий, окликая Щеблонова. — Пошли, --">