Эрнст Теодор Амадей Гофман - Выбор невесты

вскричал Тусман в восторге. — Почтенный титулярный советник! Точно ли это правда?»

«Без всякого сомнения, — отвечал незнакомец, — но зачем вы здесь до сих пор! Час, в который вы обыкновенно ложитесь спать, прошел, и так отправимся прямо в новый трактир на Александровскую площадь; там вы подробнее узнаете о невесте и сверх того возвратите спокойное расположение духа, которое потеряли, не знаю от чего».

Титулярный советник был человек до невероятности умеренный. Единственным развлечением его было чтение новых журналов и политических газет за стаканом пива в кофейном доме, куда он отправлялся каждый вечер. Он почти вовсе не пил вина, кроме воскресных дней, в которые после обедни завтракал стаканом малаги с кренделем. Пропировать всю ночь было для него просто соблазном, и тем страннее, что на этот раз он согласился без отговорок и скорыми шагами спешил в трактир на Александровскую площадь.

Один человек сидел в зале, за стаканом рейнского вина, когда они туда вошли; глубокие морщины на лице обличали его старость. Взгляд его был быстр и проницателен, а длинная борода показывала в нем еврея, оставшегося верным обычаям предков. Он был одет в платье старинного покроя, какое носили между 1720 и 1730 годами.

Но в незнакомце, пришедшем с Тусманом, было странного гораздо более.

Это был высокий, сухощавый человек лет пятидесяти. Видно, что он слыл красавцем в молодости: большие глаза его еще сверкали юношеским огнем из-под черных, густых бровей; открытый лоб, орлиный нос, прекрасный рот и красивый подбородок могли бы отличить его между сотнею людей. Но его старинное платье, его плащ, сшитый по моде шестнадцатого столетия, но его искрометный взгляд, который, казалось, вылетал из мрачной ночи, его гробовой голос и чудное обращение, вовсе несходное с настоящим временем, — все это возбуждало роковые, странные ощущения в его присутствии.

Незнакомец кивнул головою старику, сидевшему за столом, как старинному знакомцу.

«Неужели это вы? — вскричал он. — Как давно мы не видались! И вы до сей поры все еще здоровы?»

«Как видите, — отвечал старик сурово, — жив, здоров и деятелен, если нужно!»

Незнакомец медленно засмеялся и приказал мальчику принести бутылку старого французского вина, с точностию означив место, где она стоит в погребе.

«Почтенный титулярный советник! — сказал Тусман, — я…»

Но незнакомец тотчас перебил его речь.

«Оставьте все ваши титла, почтенный г. Тусман; я не титулярный и не статский советник, но не более и не менее, как художник, занимающийся отделкою благородных металлов и цветных камней. Леонард мое имя».

«Золотых дел мастер, бриллиантщик», — ворчал про себя Тусман, удивляясь, как он с первого взгляда не догадался, что незнакомец не мог быть титулярным советником, что его странное платье вовсе не прилично особе важной и чиновной.

Оба они, Леонард и Тусман, подсели к старику, который приветствовал их гримасою, похожею несколько на улыбку.

Когда Тусман, уступая просьбам Леонарда, выпил несколько стаканов вина, все черты его оживились: бледные губы получили настоящий цвет; он смотрел вокруг себя смелее, с самодовольною улыбкою, как будто приятные воспоминания молодости пришли ему на мысль.

«Теперь, — сказал Леонард, — расскажите мне без обиняков, почтенный г. Тусман, почему вы так странно вели себя, когда невеста явилась у окна. Мы с этим человеком старинные знакомцы, и вам нечего стеснять себя перед ним».

«Ах, Боже мой! — отвечал титулярный советник. — Ах, Боже мой! Г. профессор — позвольте мне называть вас этим именем; такой искусный художник, как вы, всегда может быть профессором в академии. Итак, почтенный профессор, могу ли от вас скрыть все то, чем наполнено мое сердце! Я теперь стою, как говорится, на ноге жениха и хочу взять за себя счастливую невесту. Мог ли я оставаться хладнокровным зрителем, когда вам угодно было показать счастливую невесту, почтеннейший профессор?»

«Как! — воскликнул старик визгливым голосом, прерывая речь титулярного советника. — Как! Вы хотите жениться? В ваши лета и с такою фигурою?»

Тусман до того был поражен этою выходкою, что не мог сказать ни полслова в ответ.

«Не примите в дурную сторону речь старика: он не имел намерения вас оскорбить, как могло вам показаться. Мне самому кажется, что вы немного поздно вздумали о женитьбе: вам верно за пятьдесят».

«Девятого октября, в --">