Дмитрий Сергеевич Баюшев - Шестьсот шестьдесят шестое правительство (СИ)

домом. Да, да, точно, она как-то жаловалась, что порой припахивает и прилетают комары-мутанты: зеленые, рослые, газетой нипочем не убьешь.

— Улица какая? — спросил Венька. — Дом номер?

Парень назвал. Это был Ленин дом.

— Я покажу, — сказал Венька.

Обрадованный парень начал молоть языком. Делал он это неспешно, скупо роняя слова, но без остановки. Поначалу бубнил в вагоне, потом, когда они вышли из метро, продолжал бубнить на улице. Венька из вежливости поддакивал, думая о своём.

Оторвался ты, брат, от масс, думал он, всё не по тебе: и пихаются, и луком дышат. Заелся, павлином стал. А ты привыкай, теперь без народа-то никуда, гибель. Правильно сказал Самат: теперь везде нужно ходить кучей, одного только так пришибут. Как бы спать принародно не пришлось.

Между прочим, молодой крестьянин сбил планы куреповских наемников, которые незримо «пасли» отлучника Рапохина. Крестьянин этот глазел по сторонам почище заморского шпиона, такого врасплох не застукаешь.

В медлительном словесном поносе парня мелькнула вдруг знакомая фамилия, и Венька подумал: этого еще не хватало.

— В двести девяносто девятую топаешь? — спросил Венька.

— Точно, — расцвел парень.

— Пошли провожу, — сказал Венька. — Кем будешь Елене Карповне?

— Мне Владимир Петрович дядя, — ответил парень.

— Сам-то откуда? — не отставал Венька.

— Из-под Перми.

— Штангу таскаешь? — спросил Венька.

— Кандидат в мастера.

Всё правильно. Штангисту-тяжу без брюха никак не обойтись, вот и получается, что парень молодой, а пузо будь здоров. Только одежонка подкачала. Ну что это такое? Костюм хоть и джинсовый, но вытерт до белых пятен, с прозеленью. Кроссовки стоптаны на нет, никакая обувь такую массу долго не держит.

Баул этот в разводах.

А так парень хороший. Другой бы послал на три буквы, а этот на все вопросы отвечает честно, как Буратино.

— На-ка вот, присмотри в Лужниках джинсуху поновее, — сказал Венька, сунув парню сто долларов (тот машинально взял). — И Христа ради, не жри ты лук, разит, как от алкаша.

— Профилактика от гриппа, — вспыхнув, отозвался парень, потом посмотрел на деньги и еще больше вспыхнул. — Зачем? Не надо.

Венька в ответ усмехнулся.

Глава 42. Последний фейерверк

— Проходите, — сказала Елена Карповна и, выразительно посмотрев на Веньку, добавила: — Можно тебя на минутку?

Венька прошел за нею на кухню, поставил саквояж на табуретку, раскрыл его.

— Ты кого с собой привел? — шепотом заговорила Елена Карповна. — Мы так не договаривались… Слушай, а почему ты не на работе?..

Венька вскрыл сверток. Увидев деньги, она замолчала.

— Это тебе, — сказал Венька. — А парень, между прочим, племяш Владимира Петровича. Хороший, между прочим, парень.

— Черт, — сказала Елена Карповна озабоченно. — Вымахал-то как. Я и не узнала.

— Юра, — крикнула она. — Раздевайся, проходи в столовую.

Юра, сняв кроссовки, тяжеловесно протопал в столовую.

— Слон, — сказала Елена Карповна. — Вспомнила — Володя его приглашал. Что мне с ним теперь делать?

— Не волнуйся, — произнес Венька. — Парня пристроим. Мне нужна команда из таких, из неиспорченных.

— Зачем?

— Просто нужна.

— Ты, случаем, не ушел с работы?

— В самую точку.

— Дурак, — сказала Елена Карповна. — С такой работы не уходят, — она осеклась, потерла лоб. — Господи, что я говорю? Прости, Венечка… Какое-то затмение нашло. Какая-то сила водит, приказывает: иди, позвони Венечке, очень важно, чтобы он пришел. Детей отправила к соседям, хожу по квартире сама не своя.

— Гыга, — сказал Венька. — Мог бы и догадаться. Вот что, Ленуха, ты не обижайся, но свидание на этом закончено. Не будем рисковать.

— Я соскучилась, — капризно заявила Елена Карповна. — Пусть Юра куда-нибудь сходит. Он что — будет здесь ночевать?

— Да, действительно, — сказал Венька. — Я привел, я и уведу.

— Ну и катись, — бросила Елена Карповна, надувшись.

Ребенок, да и только. Маленький обидчивый ребенок… Глупо было поддаваться, приходить, всё равно из этого ничего хорошего не получится. Нет, что пришел — правильно, не просто так пришел, ей этих денег до пенсии хватит. Отдал, так сказать, долг… Жалко, конечно, рвать, прикипело сердце-то, но надо. Люди мы чужие. Как бы ни прикипел, а люди мы чужие.

Ничего этого Венька, --">