Генри Лайон Олди , Антон Иванович Первушин , Евгений Юрьевич Лукин , Марина и Сергей Дяченко , Сергей Васильевич Лукьяненко , Александр Николаевич Громов , Святослав Владимирович Логинов , Андрей Валентинов , Борис Федорович Иванов , Валерий Королюк , Евгений Торопов , Александр Виноградов , Александр Лайк , Геннадий Мовчан , Александр Рыбошлыков , Александр Дмитриевич Прозоров , Владимир Носов , Евгения Десницкая , Евгений Можайский , Виктор Туваев , С Бурлев , И Дорохин , Константин Силин , И Евсеев , А Лежнев , Татьяна Приходченко , Н Ладоньщикова , Орен Кастали , А Красовицкий , Павел Лаптинов , Георгий Арефьев , Владимир Александрович Бережинский , Михаил Гаёхо , Я Нихто , Антон Кадман , Лев Валерианович Куклин , Игорь Георгиевич Халымбаджа , Юрий Фёдорович Гаврюченков , Сергей Валерьевич Бережной , Виктор Алексеевич Мясников , Валерий Петрович Брусков , Андрей Викторович Щербак-Жуков , Сергей Анатольевич Рублёв , А Хорт , Александр Анатольевич Головков , Сергей Владимирович Стрельченко , Глеб Владимирович Гусаков , Василий Викторович Владимирский , Николай Борисович Большаков , Константин Владимирович Федоров , Юрий Николаевич Самусь , Алексей Сергеевич Дудин , Михаил Андреевич Деревянко - Микрорассказы Интерпрессконов 1997-2000

Микрорассказы Интерпрессконов 1997–2000 (сборник)

Интерпресскон-1997

Виктор Мясников Свобода слова

Петров соблазнился чудом генной инженерии — говорящими овощами. Рассада едва лепетала, первые цветы бормотали невнятно и только маленькие зелененькие помидорчики заговорили, наконец, по-настоящему. Стоило Петрову войти в теплицу, поднимался сумасшедший гвалт: «Воды! Воды!», «Хватит его поливать!», «Света!», «Прикрой от солнца!», «Как сыро!», «Взрыхли!», «Корень болит!», «Тля укусила!» И Петров сделался рабом. Грозди наливались соком и орали все громче. И вдруг: «Я созрел!», «И я созрел!»

Ага!

Петров нарвал полную корзину и принес в дом.

— Съешь меня! — крикнул краснощекий крепыш.

И Петров злобно впился в него зубами — сейчас ты у меня заткнешься!

— О, как смачно — сладострастно застонал помидор.

Петров яростно шмякнул его о стену.

— Ой!

Красная лепешка упала на пол.

— Ну что, наговорился? — торжествовал Петров над поверженным овощем. Тот что-то тихо прошептал.

— Чего-чего? — Петров приставил ладонь к уху.

— Расчевокался… В мусорный бак отнеси.

Петров натолкал в уши ваты, попробовал серп большим пальцем и тяжелой походкой двинулся к теплице.

Владимир Носов Фермер

Фермер принимал гостя. Красное солнце едва показалось на небосводе и медленно, словно нехотя, побрело на середину, скупо роняя лучи в рощу капиновых деревьев, опутанных камнеломкой и пушатом. Только что проснулись моллюски-траги, и отовсюду слышался треск раскрывающихся раковин. Фермер и его гость за бочонком вина обсуждали проблемы здешней жизни. Хозяин, стараясь перекричать визгливые вопли птиц ру-ру и сытое бормотанье только что политых кустов дрожжевельника, распространялся о своих успехах:

— Мне уже к ста, а я все еще крепок. Между прочим, на ферме уже работают мои правнуки! Да что там говорить, ты же помнишь, с чего я начинал — в ракете жил, консервами питался, а теперь у нас громадный домище, а злаки так и прут из земли! Даже Булдыка выращиваем, хотя от него и не много пользы. Вон он сидит, — указал хозяин на сидящее за окном существо, походившее на вывороченный из земли валун.

За разговором они не заметили, что солнце уже клонится к закату. Слышался стук — траги готовились ко сну, захлопывая раковины. В чаще слышалось курлыканье зверя-охотника.

Подходя к ракете, гость сказал:

— Ты бы собрал свои наблюдений над Булдыком да издал бы их.

Во дворе сидел Булдык, задумчиво провожал взглядом улетающую ракету и думал, что хотя разведение людей и не приносит реальной пользы, но зато дает моральное удовлетворение. А ведь с чего он начинал! И вспомнилось Булдыку, как он нашел первую коробку с людьми и, движимый благим порывом, взялся разводить их. Булдык собирался скоротать за этим занятием веков пять-шесть и даже подумывал написать о людях монографию.

Евгения Десницкая Метеорит без печати

— Замечен метеорит, мой капитан! — сквозь музыку с планеты Кронос прорвался голос радиста Урундбурунда.

— Ну и что? — ответил капитан. — Занеси сообщение об этом в судовой журнал, если хочешь. Право же, мне начинает надоедать твоя пунктуальность, — продолжал он, — и я больше чем уверен, дорогой Урунд: если мы сделаем посадку на какой-нибудь планете и меня там укусит змея или какой-нибудь другой зверь, ты, вместо того чтобы оказать мне необходимую помощь, будешь расписывать эту историю в судовом журнале и сочинишь при этом целый роман, в котором… — капитан распространялся бы на эту тему еще очень долго, но радист прервал его:

— Но мой капитан, метеорит движется прямо на корабль, а у нас сломана защитная установка…

— В этих краях нет зарегистрированных метеоритов. Значит, на этом нет печати! Ур-ра-а! А ты еще ворчишь по пустякам. Старый ворчун!

— Но мой капитан…

— Никаких «но». Я тебе не лошадь. Готовь робота. Пусть обследует метеорит и поставит печать.

— Но мой капитан, я уже послал одного кибера, правда, как только он вышел в космос, связь с ним прервалась.

— Ах ты… — и на голову бедного радиста вылился поток ругательств, которые капитан собирал на протяжении многих лет и записывал в пятисотлистную тетрадь с обложкой сантиметровой толщины. Весил этот словарь полтора килограмма: обложка была сделана из серебристо-голубой рябины — --">