Алан Дин Фостер - Чужой. Чужие. Чужой-3

Алан Дин Фостер ЧУЖОЙ ЧУЖИЕ ЧУЖОЙ — 3

ЧУЖОЙ

I

Семеро спали и видели сны.

Спящие не были профессиональными творцами снов. Работа профессионалов оплачивалась очень высоко, они пользовались уважением, за такими талантами охотились. Эти же семеро, как и большинство из нас, видели сны, не прилагая для этого специальных усилий. Чтобы создавать сны профессионально с целью их последующей записи и массового тиражирования для развлечения прочих смертных, требовалось очень многое. Необходимо было уметь регулировать полуосознанные творческие импульсы и в то же время расслаивать воображение — необычайно труднодостижимое сочетание. Профессиональные творцы снов были одновременно и самыми организованными, и самыми непредсказуемыми из творческих людей. Они ткали паутину снов изощренно и изысканно, не то, что мы с вами. Или эти семеро спящих.

Из всех семерых Рипли больше всего походила на профессионала. У нее был некий врожденный талант видеть сны и большая, по сравнению с остальными, гибкость воображения. Однако ей не хватало вдохновения и зрелости мысли, характерных для профессиональных творцов снов.

Ей хорошо удавались организация размещения грузов и заполнение деклараций. Ее разум действовал четко, но чувства были неуправляемы. В ее голове царил сумбур из всевозможных мыслей, страхов и надежд.

Уорент-офицер^[1] Рипли явно нуждалась в большем самоконтроле. Витающие в ее голове мысли и образы не до конца осознавались ею. Ей иногда казалось, что стоило ей приложить небольшое усилие, и из нее получился бы неплохой профессионал.

Капитан Даллас, ленивый и неповоротливый на первый взгляд, на самом деде был наиболее организованным из всех. Нельзя сказать, что ему не хватало воображения: свидетельством тому была его борода. Перед тем, как войти в анабиоз, все мужчины сбривали усы и бороды. Все, кроме Далласа. На вопросы своих коллег он отвечал, что борода — это часть его личности. Он не может расстаться с ней, как с частью своего тела. Капитан Даллас управлял сразу двумя кораблями: межзвездным буксиром «Ностромо» и собственным телом. Для него оба они были неприкосновенны; что во сне, что наяву. Обладая минимальным воображением, Даллас отличался сильно развитыми способностями координатора и руководителя. Однако у профессионального творца снов оба эти качества должны были находиться в гармонии, недостаток первого никак не мог быть скомпенсирован избытком второго. Даллас был не более подходящим материалом для воспитания профессионала, чем Рипли.

Кейн, по сравнению с Далласом, хуже контролировал свои мысли и поступки, и был почти начисто лишен воображения. Он был просто хорошим и исполнительным офицером, и никогда не стал бы капитаном. Для этого необходим некий внутренний стимул вместе со способностью командовать другими, но Бог не наградил Кейна ни тем, ни другим. Его сны были бесцветными и бесформенными тенями в сравнении со снами капитана, как и сам Кейн казался лишь бледной копией Далласа. При всем этом он был довольно приятным человеком. Он также не смог бы профессионально создавать сны; ведь для этого требовался избыток энергии, а энергии Кейна едва хватало на повседневную жизнь.

В отличие от Кейна, сны Паркера были далеко не пасторальными. Хотя они страдали от недостатка воображения, были часто слишком специализированными и редко касались окружающих, — от инженера корабля и не приходилось ждать чего-либо другого, — его сны были четкими и недвусмысленными, а иногда — просто отвратительными. Вся муть и грязь, все самое низменное, что таилось в глубине его души и тщательно скрывалось от остальных членов экипажа, находило выход в этих снах.

Ламберт не столько сама видела сны, сколько являлась в снах другим, став для многих источником вдохновения. Даже в гиперсне ее неутомимый мозг работал над прокладыванием курса корабля и расчетом нагрузок, исходя из запасов топлива. Если воображение и вторгалось в ее сны, то совсем не так, как у других, которым оно волновало кровь. При виде Ламберт у Паркера и Бретта тоже возникали --">