Род Серлинг - Судная ночь

притопил его нос. По палубе обреченного корабля суматошно бегали маленькие фигурки, исчезая среди разрушаемых надстроек, кроме одного человека, который задержался у тонущего носа, погрозил кулаком в луч прожектора и побежал в укрытие. Когда судно наконец пошло ко дну, капитан приказал прошарить лучом по поверхности и велел орудийному расчетуприготовиться.

- Они спустили шлюпку с правогоборта, - сказал он Мюллеру. - Если мы увидим ее, то не пожалеем еще одного снаряда.

- Вы хотите сказать, что желаете еще больше смертей?

- Я хочу сказать, что намереваюсь закончить нашу миссию.

Он смотрел в бинокль, но клубы тумана закружили вновь, покрыв даже то место, где затонула "Королева Глазго". Лансер обратился к Мюллеру.

- Спускаемся. Мы должны погрузиться и продолжить наш курс.

В своей командирской каюте он кратко записал детали бойни и довольно прислушался к моторам погружавшейся лодки. Подписав доклад, он с тихим смешком обратился к Мюллеру.

- Жаль, что у меня больше не было места для рапорта, лейтенант, сказал он. - Я бы мог добавить, что вы - старая баба.

- Поскольку я не считаю, что убивать людей без предупреждения правильно?

- Это, лейтенант, вопрос международного закона.

- Может быть, этим управляет закон повыше, капитан. Нас может ожидать особый круг ада. Возможно, нам придется испытать ту же агонию, которую пережили эти запертые и утонувшие жертвы, прежде чем наконец умерли.

- Согласен. Это может случиться с каждым из нас - один раз.

- Я говорю не об одном разе. Я подразумеваю несчетное количество раз через всю вечность.

- Вы говорите, как глупый мистик, лейтенант.

- Мы сможем бесконечно предупреждать их, но никогда не сможем спасти.

Лансер рассмеялся:

- Я рискну. Идите и немного поспите, Мюллер. Думаю, вам это необходимо,

Лансер поднялся, похлопал Мюллера между лопатками. В этот момент вся комната задрожала, и до них донесся приглушенный взрыв, напоминающий разрыв снаряда. Лансер зло прорычал:

- Глубинная бомба! Эсминцы конвоя! Значит, радист все же передал нашу позицию! Теперь понимаете, Мюллер, почему наше дело - убивать, как вы это называете, а не жалеть? Где же сейчас ваш высший закон?

Последовало еще несколько разрывов. Глубинные бомбы доходили все ближе. Лансер опустил лодку ниже, используя все известные ему уловки, чтобы избежать надвигающейся гибели, но безрезультатно. Один ужасный удар заставил задрожать обшивку судна, огни погасли, и моторы вышли из строя. Другой взрыв, еще ближе - и корпус не выдержал. Внутрь на Лансера хлынул тот же самый зеленый потоп, наводнивший ранее каюту № 28. Лансер испытывал агонию, задыхался, как раньше, и умирал той же безнадежной смертью.

И потом: Зеленая вода стала густым туманом. Вместо воды вокруг он почувствовал влажный борт, с которого поднял руку и запустил в светлые волосы.

Он пытался сориентироваться в этой бесконечно повторяющейся сцене, и проговорил имя, лишь наполовину знакомое ему, но лучше других подходящее к этой новой обстановке. Куртис Лансер - имя пассажира "Королевы Глазго", поскольку именно это название он прочел на спасательной шлюпке, свешивающейся со шлюпбалки. Открылась дверь, и появился стюард. Он обратился к Лансеру: - Скоро кончат накрывать ужин.

- Да, - Лансер так часто проходил через это, но все еще удивлялся, какое имел к этому отношение. Состояние казалось бесконечным, частью умственно однообразного труда, так скрыто нереального, что могло быть только реальностью, которую он когдато знал или будет знать, возможно, навсегда и навечно!

И всe же время шло. В смысле скучного счёта - минут, часов, лет. Прошло каких-то двадцать лет, и гигантский лайнер прокладывал свой курс сквозь скрытые туманом воды, испуская пронзительный предупредительный сигнал другим судам. Это было в той же части Атлантического океана, где во время войны, отбившись от конвоя, грузовое судно "Королева Глазго" было потоплено выследившей его германской подлодкой.

Теперь в конвоях нет необходимости. Как непохоже быстрое скольжение могучего корабля, громко возвещающего о себе, на безнадежный пульсирующий ход сбившегося с пути судна! Это было так явно для женщины, стоявшей у борта на носу корабля и вглядывавшейся в клубящийся туман.

Время пощадило Барбару Стейнли. Напряженное, нервное выражение ее лица не являлось признаком возраста. Его вызвало воспоминание об ужасной ночи в этих самых водах, когда, находясь в безопасности в спасательной --">