Валерий Сегаль - Охотники до любви

произошло само собой, наряду с полным разоружением, отмиранием за ненадобностью прежних видов транспорта и многим, многим другим, чего нет смысла здесь перечислять.

Какие еще сексуальные революции предстоит пережить человечеству? Я адресую этот вопрос моим коллегам-историкам. Ведь для того мы и изучаем прошлое, чтобы предсказывать будущее!

Ознакомившись с этим документом, Концентрик решил им и ограничиться.

Все было исчерпывающе ясно, и едва ли кто-нибудь осмелился бы высказать иную точку зрения. Во всяком случае открыто. Ее сочли бы просто антинаучной.

Иначе рассуждала Аделаида, но ее обращение к Концентрику носило сугубо личный характер. Концентрик подумал, что Аделаида может вовсе и не больна. Почему следует считать больным человека, которому хочется вести себя так, как вели себя вполне здоровые люди в относительно недавнем прошлом! Можно ли считать единственно правильными выкладки д-ра Аргонавта, большинство которых известны Концентрику еще со школьной скамьи? Прежде Концентрик никогда не подвергал их сомнению, сейчас он впервые взглянул на эти вопросы иначе.

Да, ему неприятна мысль о свидании с женщиной, а тем более о плотском грехе, но может быть это только дело привычки? Его так воспитали, научили, и вот уже десять лет он безвылазно сидит в этой комнате. А эта Аделаида, между прочим, не такая уж наглая особа. Она ведь не просится к нему в комнату и не приглашает его к себе, а предлагает ему встретиться у Медного Всадника. Может она и не собирается сразу на него набрасываться с разными глупостями!

Концентрик поразмышлял еще немного и пришел к выводу, что для начала неплохо бы самому выйти в Санкт-Петербург. Он не был на улицах родного города свыше десяти лет. В школьную программу входило ознакомление с двадцатью крупнейшими городами мира, а также со своим родным городом, и в соответствии с этим Концентрик вместе с одноклассниками и в сопровождении учителя выходил когда-то из нуль-кабин в наиболее живописных и исторически важных точках Санкт-Петербурга. Вероятно он видел и Медного Всадника, хотя уверенности в этом у него не было. Города, вообще, не произвели тогда на Концентрика никакого впечатления. У него, как и у других школьников, не было привычки общения с живым миром, и он скучал на этих уроках-экскурсиях, как сто лет назад скучали перед бесценными экспонатами дети, приведенные учителем в музей в соответствии со школьной программой.

Однако, сейчас ситуация была иной. Над ним больше не довлел занудливый учитель; ему захотелось выйти в город в результате собственных размышлений.

"Не выйти ли у Медного Всадника?" -- подумал Концентрик. Он вновь вызвал на экран документы, связанные с этим памятником, и снова его внимание привлекла одноименная поэма. На этот раз Концентрик решил почитать. Он понимал, что если столь древняя поэма до сих пор хранится в сети, значит она считается выдающимся произведением мировой литературы; но одно лишь осознание этого факта еще не позволяло Концентрику получить удовольствие от творения классика. Язык Пушкина, его стиль и манера изложения показались Концентрику вычурными и малопонятными.

Он перестал читать и включил легкую музыку. Как и все земляне, Концентрик слушал музыку только по компьютеру. Никогда, даже в школе, он не слышал живой музыки, а старинные музыкальные инструменты видел только в фильмах, которые смотрел в школе. Он никогда не задумывался, кто исполняет музыку, которую он слушает. Он знал, что иногда музыка исполняется биороботами, а иногда -людьми, но его никогда не интересовало, кто исполняет музыку, которую он слушает в данный момент.

Концентрик вызвал план города и уточнил индекс ближайшей к Медному Всаднику нуль-кабины. Потом он запросил время и погоду в Санкт-Петербурге.

Было три часа дня десятого июня 2182 года, солнечно и тепло.

Концентрик оделся и подошел к нуль-кабине. Он все еще колебался. Он пользовался нуль-транспортировкой ежедневно, получая таким образом все необходимое, но сам последний раз входил в нуль-кабину десять лет назад, когда из школы перемещался в свою теперешнюю комнату. И вот он собрался покинуть эту комнату и выйти в город, сам не до конца не понимая -- зачем.

По хорошему, ему бы следовало оставить эту затею, забыть про письмо незнакомки и вернуться к своей работе, но он чувствовал, что послание Аделаиды лишило его покоя, что он будет мысленно возвращаться к нему вновь и вновь, и что сегодня он уже не --">