Владимир Михайлович Титов - Письмо через Гегеля

Любил ли я Ленку? Мало сказать: любил. Слово «любовь» бессильно, чтобы выразить мои чувства к ней. Для меня она была смыслом жизни. Для меня она была всем.

Наверное, поэтому я и боялся объясниться с ней, панически боялся услышать от нее «нет». Страшился потерять все, лишиться смысла жизни. Я был ужасно несмелым и робким с ней. И куда только девались умности и остроты, которыми я блистал перед другими девчонками?

В то памятное солнечное утро я пришел на консультацию рано — мы уже готовились к сдаче выпускных экзаменов.

В классе была только Лена.

— Привет! — выпалил я с порога.

— Здравствуй, — тихо сказала она.

Мы замолчали. Я, как всегда, не знал о чем говорить, как всегда, обалдел от присутствия Лены.

— А где твой Гегель? — как-то несмело спросила она.

— Спит. Не стал будить. Мы с ним вчера засиделись допоздна, пусть отдохнет немного, — врал я. Весь вчерашний день я не брал его даже в руки. Пришел с очередной консультации, бросил книгу на самую верхнюю полку и решил кончать дурачества, браться за ум.

— Нет, ты скажи без шуточек: читал ты вчера своего Гегеля?

— Разумеется, как всегда, на сон грядущий, — сочинял я.

— Ну и как?

Я задумался и сделал умный вид. Надо же! Ее заинтересовал Гегель, ей хочется знать мое мнение. А может, и она читает «Феноменологию духа» и решила проэкзаменовать меня, проверить, читаю ли я Гегеля или только треплюсь?

Я посмотрел на Лену. Весь вид ее выражал напряженное ожидание. Так и есть, проверяет, — подумал я. Может, сознаться, что я не читал злосчастного Гегеля ни разу? Не хватало, чтобы меня разоблачили в хвастовстве! Какой позор!

— Честно? — спросил я с серьезным видом, оттягивая время.

Она кивнула.

— Ерунда все это, Лена.

Вот тогда и выплеснулись на меня из ее глаз и боль, и страдание, и обида, и отчаяние, и еще невесть что.

— Что ерунда? — спросила она сдавленно.

Я растерялся. Такой Лену я еще никогда не видел и не мог сообразить, что же произошло, что я такое ляпнул.

— Ну то, что в книге, ерунда, — промямлил я. — Прикидывался я, Лен, больше. Не по мне это. Не люблю я…

Я не успел договорить: «…философию Гегеля». В класс ворвалась целая орава одноклассников. Шум, гам, общий веселый треп постепенно втянули и меня в свой водоворот.

Я не видел, когда Лена ушла из класса. Потом я узнал, что она заболела. Потом она не желала меня видеть.

А потом произошло и вовсе что-то невероятное, необъяснимое и страшное: Ленка — любовь моя, жизнь моя, мечта моя — вышла замуж за человека, которого никогда не любила.

Прошло много лет. Я не женился. Ушел в космолетчикн, гонял грузовые корабли по Солнечной системе. Когда объявили набор в Первую Межзвездную, подал заявление. Повезло, зачислили.

Все эти длинные и безрадостные для меня годы я помнил, я любил, я ненавидел свою Лену. Я не мог понять, простить ее измену, не мог и… все равно любил. Как проклятие, преследовал меня тот се страшный крик глаз, столько лет остававшийся для меня загадкой. А ларчик просто открывался.

Вновь и вновь перечитываю строки последнего письма несбывшейся мечты:

«Милый, любимый!

Знал бы ты, как трудно мне было решиться на это письмо, сколько раз я начинала его писать и изрывала на мелкие кусочки. Я люблю тебя. Люблю. Можешь осудить меня за мое признание, но сам ты вряд ли насмелишься признаться первым. Может, я ошибаюсь, но сердце подсказывает, что и ты любишь меня.

Передаю письмо через твоего обожаемого Гегеля. Ведь ты читаешь его каждый вечер, правда? Если ты любишь меня, давай встретимся завтра в 9 часов вечера у ворот парка, если не любишь, уничтожь это письмо, а утром, на консультации, скажи: нет. Я все пойму. Лена».

Я обязательно прочитаю «Феноменологию духа». Что мне еще остается делать?