Борис Федорович Лапин - Дуэль

лет. К тому времени студенческий кружок был преобразован в отделение научно-исследовательского института истории литературы. Андрей Михайлович и Лазарь Всеволодович приняли два принципиально новых решения. Весь «интеллект» Барона по прежнему оставался при нем, интеллект же Поэта пришлось монтировать в отдельном помещении, связав его с моделью по радио. И пришлось исправлять методологическую ошибку профессора Фрейлиха — базироваться не на последних годах, а на всей жизни Поэта, начиная со дня рождения.

Штатных сотрудников в отделении было всего шестеро, остальные работали на общественных началах. От желающих отбоя не было. Студенты литераторы и кибернетики буквально штурмовали лабораторию «наследников профессора Фрейлиха».

В тесных комнатах лаборатории, превращенных в мастерские и до потолка заставленных блоками памяти, то и дело раздавались жалобы, почти стоны:

— Лазарь, в секции патриотизма опять короткое замыкание!

— Послушайте, други, секция рифм съедает массу ячеек. У нас и без того катастрофически не хватает жилплощади, а тут все новые и новые рифмы! Я вас спрашиваю, разве рифмы — интеллект? Пора бы положить этому конец, Андрюша!

— Опять перегорел блок ревности, я замучилась с ним!

— Отделу любви срочно требуются лаборантки! — чуть ли не каждый день ныл заведующий отделом — И не просто абы какие, лишь бы смазливые. Нужны интеллектуалки! Сложные и тонкие натуры, поэтические в своей основе. Он терпеть не мог смазливых пустышек…

Казалось, учли все — от первых стихотворных опытов до предсмертных шедевров, от впечатлений раннего детства до последних отравленных мгновений. Казалось, личность смоделирована предельно полно. На этот раз надеялись на успех — были все основания. И все-таки в лесу, куда опрометчиво пригласили немногочисленных гостей и даже трех журналистов, ждало разочарование.

Едва Барон, вскинув пистолет, шагнул навстречу, Поэт остановил его властным жестом руки.

— Друзья, — сказал он, обращаясь ко всем окружающим, — я не могу стрелять в этого господина. Он проходимец и ловелас, но он не достоин пули. Стрелять в него — значит стрелять мимо.

Систему немедленно отключили. А когда Андрей пришел в себя, он увидел, что в сторонке сидит Лазарь и плачет, как побитый мальчишка, беспомощно и зло.

Андрей был поражен глубиной этих слов — «Стрелять в него — значит стрелять мимо». Теперь он понял, что в эксперименте не учли чуть ли не самое главное связи с людьми, среду, в которой задыхался и погибал Поэт, одним словом, не учли эпоху. Действительно, Поэт был смоделирован только как поэт и человек, а не знамя России того времени, за Бароном же не стояли ни царь, ни жандармы, ни «высший свет». Действительно, стоило ли стрелять в одного Барона?

Начали все сначала. Андрей забросил докторскую диссертацию, Лазарь, потерзавшись несколько дней, отклонил заманчивое предложение работать в Космическом Центре, о чем мечтал уже много лет. Чтобы внести новые «небольшие дополнения», потребовалась напряженная работа целого института в течение тринадцати лет.

Теперь интеллект Поэта занимал не три комнатки, как раньше, а огромный, в двадцать четыре этажа, сверкающий стеклом куб научно-исследовательского института, но и здесь особого простора не чувствовалось. Это был интеллект-универсал, интеллект-энциклопедист, интеллект-эпоха. На нем уже проверили ряд гипотез, относящихся к началу девятнадцатого века — система действовала безукоризненно.

Теперь главной целью эксперимента мыслилась уже не дуэль, к которой так долго и старательно готовились. Дуэли отводили роль генеральной проверки: если все произойдет так же, как было в действительности, значит, система выдержала экзамен. Готовился новый опыт, ошеломляющий своей смелостью. Через полтора века молчания Поэт снова начнет писать. Для начала он завершит «Египетские ночи» — над подготовкой опыта уже работала большая группа программистов.

И вот система ожила. Она была включена «за несколько дней до дуэли». В систему ввели эту гнусную анонимку. Поэт немедленно выдал письмо приемному отцу Барона, почти слово в слово совпавшее с настоящим.

«Барон! Позвольте мне подвести итог тому, что произошло недавно. Поведение Вашего сына было мне известно уже давно и не могло быть для меня безразличным…

…Итак, я вынужден обратиться к Вам, чтобы просить Вас положить конец всем этим проискам, если Вы хотите --">