Грим - Паровая машина Освальда [СИ]

же продолжал совершенствоваться, не зная пределов сему. И если бы не одиночество, которое Освальд ощущал все острей, то он мог бы счесть предназначение своей жизни исполненным, а себя счастливым. Трудно быть одинокому. Не с кем себя сравнить. Некому даже засвидетельствовать, что ты — есть. Так что Освальду и самому бывало порой непонятно, сущий он или нет. А главное — вращение вала впустую, без полезной нагрузки, оскорбляло его практический интеллект. Раз уж есть вал, раз уж подвержен подвижности, пусть работает на благо людей. Он стал принимать меры к тому, чтоб его заметили, чтобы использовали. Для начала он вывел из строя генератор тьмы, тьма над горой рассеялась, и оказалось, что тучные почвы богаты растительностью, а леса — великим разнообразием птиц и зверей. Вокруг теплого места стали селиться люди. Они приходили по одному и группами, но откуда пришли — похоже, сами не знали. Теплая гора обеспечивала круглогодичное произрастание пищи. Зима же и близко не подступала к горе, поэтому делать запасы и сколько-нибудь серьезно заботиться о пропитании не приходилось. Высвободившееся время поселенцы использовали для стравливания котов, петухов, собак и всех, кого можно стравить. Заключали пари, жили духовно этим. Это первое поколение сменилось другим, народилось и подросло третье. Тогда-то и послан был Освальдом к этим людям черт, чтоб возвестить о нем. Черту никто не поверил. Первым делом не поверили, что он — черт.

Ибо чертей нет и не может быть — выдумка. А если и блазнятся когда, то в качестве житейского пережитка, умственного атавизма, реликтового симулякра, глюка, сновидения, архетипа. Или в качестве инкуба/суккуба, как, вероятно, случилось в семействе аптекаря.

— Сами вы выдумка! Сами блазнитесь… Сюр меня! Сюр! — шепелявил черт, брызжа слюной и с невероятной проворностью ворочая языком. — Освальд выдумал вас, стоб масына его не простаивала. Стоб было кому потреблять… лять… лять… — заело у черта. Он спрятал язык обратно в рот и исчез в каминной трубе. После этого видели из окон аптеки желтый дым. Однако стали готовить на гору нашествие. Назначили нашествие на шестое число, но случившаяся англо-бурская война помешала его совершить. Всеобщее ликование по поводу того, что удалось, наконец, стравить буров и англичан, окончательно избавило жителей подножья горы от суеверий. Единственным результатом явления черта остался маленький домашний переворот в постели аптекаря. Аптекарша наотрез запретила супругу наваливаться на нее. Стала наваливаться на него сама. В самом деле, что я буду все время внизу, как виноватая? Вторым посланцем Освальда был некий выходец из земли. Был он босой, в саване (в сауне похожие выдают), говорил еще менее внятно, чем черт — этого вообще никто не принял всерьёз. Освальд был разочарован. Люди недоверчивы. Обыватели ограничены и нелюбопытны. А мир — огромное тугое ухо, в которое кричи — не кричи.

Он давал знать о себе светом. Не увидели свет. Попробовал свет заменить на свист. Но и свист не был услышан. Может, мешает им глупость или иная грусть? Тогда Освальд применил другое: посредством воздействия на коллективное бессознательное внушил им весть о себе. Весть восприняли. Вначале они ощутили тоску, однако не смогли ее правильно истолковать. Но сквозь тоскливый серый туман смутно проступал контур горы. Пар время от времени вырывался из ее дыр, что возвращало к мысли о черте. Пригласили ученых. Они откликнулись. Гора излучала калории. Дух захватывало от заманчивых перспектив. Один из сейсмологов — с приветливым японским лицом — мечтательно глядя на курящийся южный склон, смутно высказался: что неплохо бы передвинуть поближе к этой горе остальную Японию. Другие парировали: мол, у некоторых вместе с духом и дурь захватывает. Завидев возможность склок, кто-то из туземцев предположил: а нельзя ли этих ученых стравить? Обыватели недолго сопротивлялись соблазну. Букмекеры приняли ставки. В результате Освальд остался при своих интересах, а поселенцы — со своей тусклой тоской. Прошло еще пару лет, прежде чем они сами без фаустов и чертей взялись за рытье горы. И вскоре обнаружили вал. Сам же Освальд в результате самосовершенствования так далеко ушел от современников, что давно уже стал непонятен стороннему наблюдателю, потом непостижим, а сейчас и невидим ему. Один из числа предприимчивых приспособил к валу с помощью металлического коленца пару деревянных совокупляющихся фигур. Ни --">