Антон Иванович Первушин , Олег Игоревич Дивов , Виктор Войников , Сергей Юрьевич Волков , Сергей Владимирович Чекмаев , Дмитрий Степанович Градинар , Майк Гелприн (Джи Майк) , Марина Леонидовна Ясинская , Далия Мейеровна Трускиновская , Евгений Иванович Филенко , Юлиана Лебединская , Дмитрий Станиславович Федотов , Игорь Вереснев , Дмитрий Богуцкий , Наталья Кушнир , Николай Васильевич Немытов , Наталья Германовна Духина - Второе пришествие землян (сборник)

больше роста человека – в те времена их уже вполне можно было арендовать. Полезной нагрузки такая ракета могла поднять не больше килограмма, но в нашем случае этого хватало за глаза.

Там я впервые увидел покетсат, «карманный спутник», что дед подогнал Илье за хорошее поведение, – когда он достал из контейнера черный куб пикосателлита для синхронизации со смартфоном Ильи перед запуском. Он вообще был великий мужик, дед Ильи, это я потом узнал, что он был одним из последних космонавтов-монтажников, работавших на Стапеле, а тогда, оказавшись одним из первых безработных космонавтов, не обломался и занимался своей непутевой семьей и отбившимся от рук внуком.

– Ух ты! – восхитился я, взвесив почти невесомый пикоспутник в ладони. – А откуда он взялся?

– Я сделал, – ответил дед Ильи, чем поразил меня в самое сердце: людей, способных изготовить нечто подобное, я не думал возможным встретить, а ведь он не выглядел небожителем. Он был самый обычный мужик: немногословный, в рыбацкой «цифре», прятал лицо от солнца под полями белой нейлоновой шляпы.

Мы установили куб покетсата под обтекатель ракеты, закрутили винты, отошли подальше, связались с ЦУПом, все честь по чести – частный взлет, получили данные на орбиту, все дела. И Илья дал на своем смартфоне команду на старт.

Ракета взревела и, едва не сшибив нас с ног ударной волной, резво прыгнув куда-то ввысь, мгновенно исчезла из глаз, оставив волну жара, запах сгоревшего керосина и густой, расходящийся инверсионный след. Мы, раскрыв рты, пялились в опустевшее небо.

А потом дед Ильи нацепил на нас операторские очки, и мы увидели через камеру на борту ракеты, как внизу выгибается огромной бездонной чашей Земля.

А потом обтекатель распался, и я вместе с покетсатом вылетел наружу из уходившей на посадку ракеты и продолжил дальше свой суборбитальный полет в абсолютном одиночестве в бездонном пространстве космоса…

Я был прямо там…

Мы могли вращать камеру, озираясь. Сбоку, сверху, опять сбоку проносилась затянутая облаками Земля. А потом вдалеке разгорелась яркая быстро вырастающая точка.

Это был Орбитальный Стапель, именно так – с большой буквы. Последнее достижение великой эры общемировых космических проектов. Я видел ее закат собственными глазами.

Без достаточной разрешающей способности камеры ничего мы, конечно, не увидели, пролетая мимо в сотнях километров ближе к Земле, а так почти лично присутствовали при конце эпохи. Я видел, как били выхлопы из множества двигателей маневровой системы Стапеля, похожего на ажурную сеть мостовых ферм, скреплявших многоэтажки цилиндрических обитаемых модулей и стволы параболических ферм с листьями солнечных батарей. Десятки двигателей в полной тишине выбрасывали потоки раскаленного газа, разгоняя всю эту махину, похожую на город, уводя его на все более высокую орбиту, все выше, туда, где его уже нельзя было толком разглядеть, – выше тридцати одной тысячи километров, за геостационарную орбиту, на орбиту захоронения. Там находили последний приют аппараты, слишком большие или слишком опасные для спуска в атмосферу Земли, успокаиваясь там и не угрожая столкновением с аппаратами орбитами ниже.

Дед Ильи только вздохнул, прощаясь, как я теперь понимаю. Он там был, он его строил, теперь он его окончательно оставил вместе с непомерно большим куском жизни…

Это был день гибели традиционной космонавтики, но я тогда этого, конечно, не знал.

Я еще грезил, как однажды поднимусь на этот восхитительный и потрясающий Стапель, чтобы построить корабль, на котором я отправлюсь в глубокий космос к неоткрытым мирам.

Ничего этого, конечно, не сбылось.

Где-то через месяц, когда я уже был дома в теплом семейном кругу пристального отеческого попечения, похожего на домашнее заключение, все еще ограниченный в свободе и сетевом общении, с родительского соизволения со мной созвонился Илья.

– Тебе спутник случайно не нужен? – спросил он.

Я как-то даже не сразу его понял:

– Спутник? Это который спутник? Твой, что ли?

– Ага, мой…

– А тебе дедушка по башке за это не даст?

– Не даст. Он умер.

Когда даже твои прабабушки живы, трудно оценить смерть в другой семье. Я не нашелся, что сказать.

В доме у Ильи стояла тихая тенистая молчаливая печаль. В комнате дедушки на воздушном экране все еще бежали строчки телеметрии от распределенного ЦУПа, автопилот вел спутник по его низкой орбите, даже после того, как за ним стало --">