Боб Шоу - Беглые планеты. Темные ночи

снова заходить на посадку. Этот маневр предоставил ему и его команде великолепную возможность во всех подробностях рассмотреть поверженного противника — корабль графини бессильно опустился на землю, а сверху на него позорно рухнул сморщенный баллон. Как только стало очевидно, что никто не погиб и даже не ранен, Толлер облегченно расхохотался. Фир и остальная команда последовали его примеру, а когда парашютист — о чьем существовании все позабыли — спланировал на поле брани и, неловко приземлившись, шлепнулся мягким местом прямо в одну из болотистых луж, общее веселье дошло чуть ли не до истерики.

— Так, теперь можно не торопиться, поэтому я хочу, чтобы посадка прошла без сучка без задоринки, — скомандовал Толлер. — Снижаемся медленно и плавно.

Исполняя приказ, рулевой развернул судно против ветра и начал опускать его, плавно замедляя ход. Мягко коснувшись травы, корабль едва заметно вздрогнул. Как только якоря были закреплены, Толлер одним движением перемахнул через поручень и спрыгнул на траву. Из-под складок газового баллона, опутавшего корабль графини, начали выбираться первые члены экипажа. Подчеркнуто не замечая их, Толлер прямиком направился к посланцу, который уже поднялся на ноги и теперь собирал раскинувшийся на земле купол парашюта. Он поднял голову и, завидев приближающегося Толлера, отдал честь. Это был худощавый светлокожий юнец, выглядевший так, словно только вчера впервые решился надолго расстаться со сводами родного дома. Однако, напомнил себе Толлер, проникаясь невольным уважением, этот парнишка совершил двойной перелет между планетами-сестрами.

— Добрый утренний день, сэр, — начал паренек. — Капрал Стинамирт, сэр. Имею срочное донесение Ее Величеству.

— Ничуть не сомневаюсь, — улыбнулся Толлер. — Мне отдан приказ без промедлений доставить вас в Прад, но, думаю, мы все-таки можем потратить несколько секунд и освободить вас от небесной экипировки. Вряд ли вы предпочитаете сухой одежде мокрый зад.

Ответной улыбкой Стинамирт приветствовал легкость, с которой Толлер отверг напыщенную официальность.

— Признаюсь, посадка была не из лучших.

— Похоже, нынче день неудачных посадок, — ответил Толлер, бросая взгляд за спину Стинамирта.

К ним направлялась графиня Вантара, высокая черноволосая женщина, чья грудь и фигура производили неизгладимое впечатление, тем более что сейчас, выражая гнев и ярость, графиня держала себя нарочито подтянуто. По пятам за ней, стараясь идти след в след начальству, семенила невысокая и куда более пухленькая девушка, одетая в форму лейтенанта. С растущим изумлением Толлер вновь повернулся к Стинамирту — подумать ведь, этот мальчишка только что вернулся из небывалого путешествия. Несмотря на свою юность, Стинамирту довелось увидеть и пережить нечто такое, чего Толлер даже представить себе не мог. Маракайн откровенно завидовал ему и вместе с тем горел желанием узнать результаты этого полета на Мир — первого с тех самых пор, как пятьдесят лет назад началась колонизация Верхнего Мира.

— Скажите, капрал, — обратился он к юноше, — как там, на Старой планете?

Стинамирт на секунду замялся:

— Сэр, я обязан отчитаться лично перед Ее Величеством.

— Да забудьте вы про отчеты! Как мужчина мужчине, расскажите, что вы видели? Что пережили?

Стинамирт тем временем освобождался от своей экипировки. При этих словах лицо его приняло мечтательное выражение — было видно, что ему самому не терпится поговорить о своих приключениях.

— Пустые города! Огромные города, мегаполисы, по сравнению с которыми Прад выглядит невзрачной деревушкой, — и все они пусты!

— Пусты? А как же…

— Господин Маракайн! — Графиня Вантара находилась еще по меньшей мере в дюжине шагов, но голос ее был достаточно силен, чтобы Толлер замолчал, так и не закончив фразы. — Пока вы будете дожидаться отставки по обвинению в преднамеренной порче одного из воздушных кораблей Ее Величества, командование вашим судном я принимаю на себя! Вы же помещаетесь под арест!

От такой самоуверенности и абсолютного безрассудства Толлер на мгновение лишился дара речи. Им овладела ярость настолько всепоглощающая, что по здравом размышлении ни в коем случае нельзя было дать ей вырваться наружу. Нацепив одну из своих небрежных улыбочек, он не торопясь развернулся к графине — и немедленно пожалел, что не встретился с ней при более --">