Жозеф Анри Рони-старший , Жюстен Франсуа Рони-младший - Неведомый мир

жизнь, заботу о пропитании, борьбу и смерть.

Мир, столь же хрупкий и эфемерный, как наш; развивающийся по своим законам, в чем-то сходным с нашими, так же привязанный к Земле; так же безоружный перед опасностями, и в то же время совершенно отличный от нашего мира, никоим образом на него не влияющий. Единственное, что нас объединяет, это Земля, которую и мы, и они стремимся преобразовать.

Не знаю, поверил ли мне Ван ден Хевель, но, несомненно, мои слова сильно взволновали его.

– Они что, существуют в жидком состоянии?

– Мне трудно ответить на ваш вопрос, потому что природа этих существ противоречит нашим представлениям о материи. Земля и большинство минералов так же тверды для них, как и для нас, хотя они могут слегка погружаться в почву. Они абсолютно непроницаемы и прочны по отношению друг к другу. Эти таинственные создания могут проходить сквозь растения, животных, органические ткани, а мы, в свою очередь, также проходим сквозь них. Если бы они нас видели, возможно, мы в свою очередь могли показаться им бесплотными. Но, как и я, они не могут сказать ничего определенного о нашем мире. Эти существа – совершенно плоски, их размеры различны: одни достигают ста метров в длину, другие – крошечные, как наши насекомые. Некоторые из них питаются тем, что дает земля, другие – за счет себе подобных; но в отличие от нас у них это не связано с лишением жизни, им достаточно извлечь жизненную энергию.

Доктор перебил меня:

– Вы наблюдаете за ними с детства?

Я понял, что он имеет в виду. Он опасался умственного расстройства, которое могло поразить меня совсем недавно.

– Да, с детства, – ответил я твердо, – и могу вам это доказать.

– А сейчас вы их видите?

– Вижу. Их много в саду.

– Где, например?

– На аллее, на лужайке, на изгороди, в воздухе. Они живут и на земле, и в воде, и в воздухе.

– Их одинаково много повсюду?

– Их почти столько же в городах, как и в сельской местности, они встречаются и в домах, и на улицах. Те, что проникают в дома, обычно небольшие по размерам; по-видимому, попасть в помещение непросто, хотя деревянные двери не являются для них препятствием.

– А железо, стекло, кирпич?

– Они для них непроницаемы.

– Опишите мне одного из них, покрупнее…

– Вон под тем деревом – модиген, метров десяти в длину и почти такой же ширины, неправильных очертаний. Он выпукло-вогнутый, на его поверхности вздутия и впадины, он похож на огромную приземистую личинку. Но его нельзя считать эталоном, так как эти существа весьма разнообразны по форме в зависимости от разновидностей. Отсутствие объема у данной особи – общее для всех свойство, их толщина не превышает одной десятой миллиметра; самой же характерной особенностью модигенов являются линии, пересекающие тело во всех направлениях и заканчивающиеся двумя пучками. В каждом пучке – свой центр, похожий на пятно, выступающий из массы тела, а иногда, наоборот, более вогнутый. Центры не имеют определенной формы, они бывают круглыми или эллиптическими, изогнутыми или в виде спирали, иногда суженными в нескольких местах. Центры на удивление подвижны и увеличиваются прямо на глазах. Края их сильно пульсируют, словно охваченные волнообразным движением. Обычно линии, исходящие из центров, достаточно широкие, хотя встречаются и более тонкие; они расходятся лучами, превращаясь в огромное число едва различимых пятен, которые постепенно бледнеют и исчезают. Несколько линий, более блеклых, чем остальные, не связаны с центрами, они расположены особняком и пересекаются между собой, не меняя цвета: эти линии, изгибаясь, могут перемещаться по телу, тогда как центры и соединительные линии относительно неподвижны… Что касается окраски модигенов, я не берусь описать ее: ни один из цветов не встречается среди той гаммы, которую воспринимает ваш глаз, ни один не имеет названия. Соединительные линии сильно блестят, у центров их сияние слабее, а при пересечении они довольно блеклые, свободные линии имеют характерный металлический отблеск… Я собрал наблюдения об образе жизни, питании модигенов, но передам их вам позже.

Я остановился. Доктор дважды прокрутил запись, потом надолго замолчал. Ни разу еще я не видел его в подобном состоянии.

Его лицо сделалось суровым, непроницаемым, глаза словно остекленели, виски покрылись испариной. Он попытался заговорить, но не смог; Ван ден Хевель вышел в сад. Когда исследователь вернулся, то в его лице появилось --">