Филип Киндред Дик - Человек в Высоком замке

предстоящей встрече с Тагоми, как дрожь унялась, волнение сменилось решимостью. «Надо подобрать что–нибудь подходящее. Но что?»

Телефон. Поставщики. Связи. Взять полностью отреставрированный черный «форд» с матерчатой крышей «большой шлем» двадцать девятого года выпуска – за это поставщик будет твой навеки. Или трехмоторный почтовый самолет, разобранный и в смазке, прекрасно сохранившийся в сарае алабамского фермера. Показать мумифицированную голову мистера Буффало Билла с волнистыми светлыми волосами – «американскую сенсацию». «Сэр, у меня лучшая репутация на всем Тихом океане, даже на Родных островах. Не верите – спросите любого ценителя искусства».

Чтобы лучше работал мозг, он закурил сигарету с марихуаной превосходного сорта «страна улыбок».

* * *

В своей каморке на Хэйес–стрит Фрэнк Фринк заставлял себя подняться с кровати. Сквозь жалюзи на одежду, грудой валявшуюся на полу, падали солнечные лучи, сверху поблескивали стеклышки его очков. «Не наступить бы, – вяло подумал Фрэнк. – Надо вставать, идти в ванную… Может, лучше ползком? Или покатиться?»

У него болела голова, но в душе не было ни капли сожаления. «Уходя – уходи, – сказал он себе. – Сколько времени? – Часы лежали на туалетном столике. – Половина двенадцатого, ничего себе!»

Фрэнк не вставал.

«Вот и выперли», – подумал он.

Вчера на фабрике он, конечно, перегнул палку. Не стоило распускать язык перед Уиндэмом–Мэтсоном, обладателем рыхлой физиономии с сократовским носом, кольца с бриллиантом и золотой «молнии» на брюках. Одним словом – власти. Трона. В голове у Фрэнка гудело, мысли путались.

«Да, теперь я в черном списке. Безработный. Квалификация, пятнадцатилетний стаж – все псу под хвост».

Придется идти с жалобой в Комиссию по делам рабочих. Фрэнк не замечал, чтобы Уиндэм–Мэтсон водил дружбу с «буратино» – белым марионеточным правительством Сакраменто, – а потому надеялся, что его бывший работодатель не пользуется авторитетом у подлинных хозяев, у японцев. КДР подконтрольна «буратино». Обратившись туда, он предстанет перед четырьмя–пятью белыми упитанными подонками средних лет, вроде Уиндэма–Мэтсона. Если он не добьется справедливости в Комиссии, можно пожаловаться в одно из токийских Торгпредств – они есть в Калифорнии, Орегоне, Вайоминге и той части Невады, которая принадлежит Тихоокеанским Штатам. Но ежели и оттуда он уйдет несолоно хлебавши…

Фрэнк лежал и рассматривал ветхую люстру под потолком. В голове возникали и рушились планы, один нелепее другого.

Можно, например, перебраться в Штаты Скалистых Гор – это проще простого. Но где гарантии, что тамошние власти не выдадут его ТША? Нет никакой гарантии. А если махнуть на Юг? Бр–р! Что угодно, только не на Юг. Белому человеку, конечно, там привольнее, чем в ТША. Но… «В гробу я видел такое приволье!» – мрачно подумал Фрэнк.

Юг имел одну неприятную особенность. Он тысячами уз – экономических, идеологических и еще бог знает каких – был связан с рейхом.

А Фрэнк Фринк был еврей. По–настоящему его звали Фрэнк Финк. Он родился на восточном побережье, в Нью–Йорке. В тысяча девятьсот сорок первом году, сразу после разгрома России, был призван в армию. Когда японцы захватили Гавайские острова, его перебросили на западное побережье Соединенных Штатов Америки. Конец войны застал его на территории, отошедшей к Японии, где он и жил последние пятнадцать лет.

В сорок седьмом, в день капитуляции, он чуть не спятил. Поклялся отомстить проклятым япошкам и закопал в подвале дома свою винтовку. Любовно смазанная и обмотанная ветошью, она по сей день ждет часа, когда Фрэнк и его однополчане поднимут восстание.

В сорок седьмом ему было невдомек, что время – великий лекарь. Ныне, если он и вспоминал о своих давних мечтах устроить варфоломеевскую ночь и вырезать ненавистных «буратино» и их хозяев, то у него возникало чувство, словно он листает дневник школьной поры: вот Фрэнк собирается стать палеонтологом, а вот – дает себе слово жениться на Норме Праут, самой красивой девчонке в классе. Черт побери, сколько воды утекло с тех пор, как он вел дневник, слушал пластинки Фрэда Аллена и смотрел фильмы с участием Филдса!^[3] Со дня капитуляции он имел дело с тысячами японцев и никому из них не причинил вреда. Да и глупо думать о мести через пятнадцать лет. Впрочем, был один тип, которому Фрэнк с удовольствием перегрыз бы глотку. Омуро, его --">