Святослав Владимирович Логинов , Майк Гелприн (Джи Майк) , Петр Любестовский , Кирилл Николаевич Берендеев , Влад Копернин , Журнал «Фантастика и детективы» - Фантастика и Детективы, 2013 № 09

а потом подошла и спросила напрямки:

— Дедушка, ты меня съешь?

— Какой я тебе дедушка? — рассердился Тшши. — И девок я не ем, девки народ неудобоваримый.

— Бабушка Лукерья сказала, что ты старую лошадь съел, а скоро её съешь, а там — и меня.

— Ты меньше дуру слушай. У неё от старости ум за разум заскочил, вот и несёт, сама не зная что. Лошадь — она животная, поэтому, как изработается, её надо съесть. А баб да девок едят одни людоеды. От этого у них зубы выпадают и нрав портится.

— А ты кто? И зачем меня к себе притащил?

— Я — Старый Жиж. И тебя не притащил, а затворил. Вот в этой вот кадушке. А зачем?., уж, всяко дело, не для еды. Чтобы тебя получить, я полкадушки груздей в поганую яму вывалил. Так что есть тебя — накладно получится. Ты мне для других надобностей потребна. Поняла?

— Поняла, — сказала девка и отошла тихохонько.

Тшши доволен остался, и разговором, и тем, что девка тихая получилась: не визжит, не вопит и ногами не топает. А вышло, что тишина её сродни той, что в тихом чёртовом омуте. Ничего из сказанного девка не поняла, а что поняла, то переврала. А быть может, виной всему была бабка Лукерья.

Девки, какую ни возьми, все до одной Алёны. Бабы, и дикие, и самые смирные, всегда зовутся Матрёнами, а вот старушки — каждая наособицу. Бывают среди них Прасковьи и Пелагеи, встречаются Ульяны, а эту чёрт нарёк Лукерьей. Впрочем, по имени её никто не звал, кроме новой девки. Да и та чаще говорила попросту: бабушка.

Алёна ходила по дому тишком с просяным веничком в руке, мела что-то невидимое. Помогала Лукерье на кухне, хотя чего там помогать: навалил да наварил — и все дела. Тшши в женские премудрости не вникал и не вмешивался. Бабу учить — себя не уважать, пусть ворчит, да дело воротит. И в результате прозевал начало событий.

Ютились Алёнушка с Лукерьей в каморке за двором, а в избе без надобности не появлялись. Вообще-то, Алёна могла и на полатях спать, девке — можно. Только старушки-задворенки обязаны возле гумна жить, но девка прикипела к наставнице, и жила вместе с ней на задворках. Тшши не возражал: зычный хозяйский голос достанет где угодно.

В то утро Тшши проснулся поздно. Намедни было полнолуние, и он едва не всю ночь просидел на камне у амбарной стены, слушая, как за оврагом воют волки. Плоховато они выли, немузыкально. Удовольствия никакого, а выспаться не удалось.

Продрав глаза, Тшши привычно рявкнул:

— Бабы! Жрать хочу!

Потом повернулся на другой бок и уснул. Знал, что быстро его хозяйки не умеют. Это только в сказках стряпуха, повинуясь зову, спешит на цырлах с мисками и сковородкой, припевая от усердия:

— Иду, иду! Бегом несу!

У Алёнки и Лукерьи завтрака приходится дожидаться. Одна ещё не умеет, другая уже не может.

Вторично проснулся, серьёзно проголодавшись. Рявкнул уже не шутя, но и теперь ответа не дождался.

Встал и, как был расхристанным со сна, отправился в задворную каморку. Пнул дверь и остановился в изумлении: каморка была пуста, лишь сладкий бабий дух ещё витал меж четырёх стен.

— И где вы? — таким тоном спросил, что не ответить нельзя.

Пожилое место всегда отвечает, если спрашивать строго.

— Мы, дедушка, убежали, — ответил Алёнин голосок. — Боимся мы тут быть, всё-таки, думается, ты нас съешь.

Вот ведь, бабы-дуры! Надо же такое удумать. Теперь лови их по округе с волками наперегонки. Тшши баб не ест, а волки так даже очень. Дикую бабу волкам не взять, а домашних, тем паче старенькую да маленькую — самое милое дело.

Тшши перепоясался лыковой верёвкой, взял суковатый посох и пошёл ловить беглянок. Верёвка — чтобы пороть дур, а дубинка — пугать. Всё-таки их жалко, потому и пояс не ременный, а лыковый. Лыковым выпорешь, так не больно, а сыромятным ремнём и покалечить можно.

Вышел на вольный воздух, потянул носом, беря след. Рысистой побежкой двинулся вдогон. А беглянки и не скрывались, и следы не путали, шли себе гуляючи бережком, словно не диким местом идут, а вдоль родной деревни. По диким местам так не ходят, здешними дорожками и зверь не всякий проберётся, а только невиданный.

Эка неудача — утро проспал! Хватился бы раньше, давно бы догнал обеих и гнал бы сейчас к дому, помахивая для пущего страху лубяным кнутиком. Тшши припустил галопом, да вдруг остановился, словно --">