Коллектив авторов , Михаил Фоменко - Интервью о морском змее. Забытая палеонтологическая фантастика. Том XII

Захарыча помнишь?

Покойный Сергей Захарович Б. был самым легендарным из всех российских капитанов двадцатого века. Такого забыть нельзя.

Он плавал вахтенным начальником на «Наварине» и однажды в Тихом океане, снаружи Японии, сразу после утренней приборки справа по носу увидел морского змея. Не то, чтобы очень большого, но во всяком случае, не ниже труб. Срочно вызвал командира и попросил разрешения выстрелить в змея из пушки. Командир, не помню, как его звали, — ни за что! «Не разрешу, — говорит. — Во-первых, нельзя снаряды тратить, а во-вторых, — ну его ко всем чертям. Еще полезет на броненосец»… Так и отпустили змея… И между прочим, правильно сделали. Стрелять по нему в самом деле не к чему. Он сам издыхает на поверхности, а потом все равно тонет.

— Жизнь и привычки морского змея? — говорю я. — Неизданное сочинение Брема?

— Неостроумно, — отвечает он. — Слушай! Есть у меня приятель-швед. Ученый и работает в библиотеке Упсальского университета. Я познакомился с ним в том же Стокгольме и как-то рассказал ему о змее. На следующий же день он заявился ко мне с каким-то зоологом. Тот сперва записал мои показания, а потом вынул альбом. «Такой?» — спрашивает и показывает серию портретов моего змея… Портреты, конечно, приблизительные. Только карандашные контуры, однако на иных зарисовках змей около самой воды расширяется, как будто шея кончается плечами… Потом показал карту: красным обозначены места, где наблюдался змей — все у Зондского архипелага, Японии, Алеутских островов. Понимаешь, что это значит? Не понимаешь? А вот это — вулканическое кольцо Тихого океана. Змей — животное исключительно глубоководное и на поверхность попадает только в результате каких-нибудь подводных извержений, которые выбрасывают его наверх. От резкой перемены давления он, конечно, дохнет, а подохнув, сразу тонет, потому что тело его имеет большую плотность.

— Благоразумно тонущее вещественное доказательство! — говорю я, но он не замечает.

— Зоолог этим змеем занимается всерьез, но материал поступает туго. В прежнее времена змея видели чаще.

— Люди были более или менее испорчены, крепче верили в бога и змея. Так?

Он совершенно спокоен:

— Нет, не так. Проще: тогда было больше парусников.

— Скучное плавание? Больше потребление рома?

— Места нахождения змея лежат в стороне от пароходных линий, а парусники шатаются более или менее повсюду… Он читал мне показания различных очевидцев. Если убрать прикрасы и ужасы, то получается примерно одно и то же: огромный зверь, видимо, слепой, иной раз бросается прямо на скалы.

— Жаль, что он там не остается.

— Конечно, жаль… Зверь, а не змей. Я оговорился не случайно. Зоолог считает пририсованные на уровне воды плечи более чем вероятными. Иначе шея с головой не могла бы так высоко торчать, не стояла бы под таким крутым углом. Следовательно, получается зверь с туловищем и длинной змеевидной шеей. Может быть, вроде плезиозавра. Слепой, потом у что в его глубоководной жизни зрение все равно не нужно.

Я долго вспоминал и наконец вспомнил:

— Кто-то из вас начитался Киплинга, — ты или твой зоолог. Как раз у Киплинга^[3] морские змеи сделаны плезиозаврами и слепыми, выбрасываются на поверхность каким-то подводным вулканом и сразу же дохнут.

— Правильно… Но заметь: таким же изображен змей и у де-Вэр Стэкпула^[4].

— Что же это доказывает?

Он пожимает плечами:

— Ничего особенного. Просто то, что английские писатели обычно знают свой материал.

Читатель, не прими моего друга — старого моряка за вымышленное лицо. Он существует в действительности и живет в Ленинграде, на улице Некрасова. За все сведения о морском змее отвечает он, а не я.

Эразм Батенин. Морской змей мистера Уолша

«Когда автор рассказывает истину, ему не следует превращать свой рассказ в игрушку с сюрпризами».

Бальзак.

--">