Владимир Васильевич Григорьев - Государственной тайной тропой

безопасности шпионской электронике.

Ползет такой, с виду неаппетитный доходяга, в гуще натуральных кусачих эмигрантов, с ними заодно безостановочно пересечет одну госграницу, другую, а потом, по приказу автономной программы потрохов или коду радионаводки, — в кусты. И ходу в ближайшее резидентское гнездовье, коих, как нам известно, у них сколько душе угодно.

Там рака стерильно препарируют, микроинформацию деликатно извлекают и узнают о нас то, что и самим нам не вполне известно. Отпадают нервные хлопоты с фальшивыми загранпаспортами для диверсантов в человеческом обличьи, их экипировкой, расходами на оплату рискованных услуг, да и расколоться может псевдоинтурист-курьер в случае какой неувязки. А тут только знай начиняй рака по новой супербатарейками для следующего рейда к нам и обратно. К нам — дипломатическим багажом в качестве сувенира, игрушки, а обратно — уж самоходом, увольте. Схема челночных операций получилась действенной и бесшумной, как логарифмическая линейка.

Читатель, который всегда прав, обязательно удивится: а при чем же здесь упомянутое охлаждение заячьего аппетита наших пограничников, пристрастившихся в карауле к роскошному блюду — ароматной горке отварных на лаврушке раков? Что вовсе не планировалось чуждыми спецслужбами даже крепко огорчило бы их, прознай они об этом кухонном феномене. Но не прознали…

Дымок солдатского котелка

Феномен настороженности к дарам природы, даже явной опаски перед лицом неудержимого нашествия раков остался для недоброжелателей тайной за семью печатями, потому что был необыкновенно оперативно засекречен и дезавуирован. Молчаливой комиссией мрачных людей с военной выправкой, но в штатском.

Сам по себе пустяшный случай, аукнувшийся Комиссией, разразился после прибытия в охранную часть на срочную службу одного молоденького призывника. Этот рядовой, скромнейший паренек, изумленно озирался окрест, осмысляя экзотику вахты своей роты и личных обязанностей. Не служба боевая, а кино. Вокруг глушь, в густой чащобе землянки, блиндажи, меж них широкая тропа с кучей тухлого мяса посреди, и зачем-то по ней раки живьем пятятся.

Какую-то подписку дал о неразглашении. Есть от чего юной голове закружиться.

И раков солдатики уписывают даже к полднику, ухмыляются. Крепких, в соку, а что еще пожирней — тех в чистые эмалированные ведра, с крышками, чтоб не разбежались. Будто бы для нужд штабов.

Обескураженный необъяснимостью обстановки, скромный новобранец и не помышлял приобщиться к таинству трапезы деликатесами, хотя слюнки текли. Уважал служивых, а те не зазывали, приглядывались к новенькому.

— Кушайте на здоровье первосортицу, — покорно думалось тихоне. — А я попрошу у старших захудалого какого отбраковать. Чтоб не жалко было. Штуку. Может, дозволят побаловаться.

Робость бойца была оценена и уважена.

— Иди, парень, выбирай!

— Да я кого поплоше…

— Вали.

От полевой кухни; где состоялся знаменитый разговор, до Тропы — рукой подать. И вскоростях отделение при старшине убедилось: новенький ничуть не лицемерил на счет своей неприхотливости. Он вынырнул из сумерков с добычей в котелке, все уставились на его трофей — дрянь несъедобная.

— Да уж, — крякнул старшина. — Такое животное не гоже на экспорт пропускать. Прямо выручил, браток. Стравливаешь тварям лучшую тухлятину без зазренья совести, да не в коня корм.

Чуть покипятили бракованную находку, сполоснули родниковой водой.

Новобранец, не гнушаясь, очистил шейку от шелухи, туловище же сунул в рот под язык сок высасывать, и тут его шарахнуло электроразрядом.

Искры посыпались из глаз! И — отключился без чувств. Сослуживцы вскочили, как один. Молча. Несчастный раскинулся на сырой земле бездыханно.

Старшина среагировал по уставу, как на войне, дерзко и моментально.

В секунду он очистил полость рта невинно убиенного от смертоносной игрушки и взялся за искусственное дыхание. Двое кинулись помогать старшине, как учили на курсах спецназа. А еще старшина приказал кому-то в сумерки:

— В медпункт. Фельдшера. Носилки. Спирт.

Паника от границы до тыловой глубинки не распространилась, все же по первой сумятице в ружье подняли некоторые гарнизоны, до уточнения всех обстоятельств. Подняли в воздух звенья перехватчиков.

Шифровальщики и радисты лиха хватили от первых часов тревоги. В Столице уразуметь толком ничего не могли, --">