Рэй Дуглас Брэдбери , Александр Петрович Казанцев , Фредерик Браун , Айзек Азимов , Иван Антонович Ефремов , Владимир Наумович Михановский , Александр Иванович Абрамов , Сергей Александрович Абрамов , Ольгерт Ольгин , Виктор Ноевич Комаров , Михаил Абрамович Кривич - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 12

познакомиться, — думал он. — Честно говоря, я не должен был соглашаться на апробацию». Ему вспомнились те же сомнения, побудившие его самого безжалостно отвергнуть проблему, которой он отдал десять лет жизни в науке. Как удивлялся и шумел мир! «Человек, заглянувший в будущее, от него отворачивается» — были и такие газетные аншлаги. Да, он заглянул, действительно заглянул одним глазком в замочную скважину Времени. Его приборы, проникшие в область подсознательного, могли воссоздать зрительный образ человека и среды в любой день и год его предстоящей жизни. Но это был один вариант будущего — вероятностный вариант. Дерево Времени ветвисто, и кто мог предсказать, по какой ветви направится капля соха, идущая от корней… А создавать лишь одну из возможных картинок Завтра дело киношников, а не ученых. Открытие оказалось бесперспективным. И ученый ушел.

Сейчас его снова приглашали к замочной скважине Времени. Только дверь отворялась не в будущее, а в прошлое. Прогноз Кларка относил материализацию воспоминаний к половине двадцать первого века, ученик академика обогнал этот прогноз больше чем на пятьдесят лет. «Зачем вы пришли ко мне? — спросил академик пригласившего его кибернетика. — Только по праву ученика? Зыбкое право: я наименее подходящий человек для апробации вашего опыта». «Именно поэтому, — сказал кибернетик, — если я не сумею убедить вас сейчас, ваше „против“ наверху неизбежно».

Итак, от него ждали одобрения. Старый ученый с любопытством оглядел обстановку аппаратной, показавшейся ему очень знакомой. Цветные провода с присосками, извлекавшие из головы испытуемого нужные отпечатки памяти, загадочные сенсорные устройства, заключенные в пластмассовую оболочку с глазками индикаторов, пульт с кнопками, и шкала со стрелкой, преследующей Время, даже большой стекловидный экран мнемовизора — точь-в-точь телевизорный в бездействии, такой же темный, мутный и лиловато поблескивающий, — все это он, казалось, знал и трогал в своей бывшей лаборатории. Невольно он искал что-то новое и невиданное. Таким, пожалуй, оказалось только световое табло над экраном, сейчас матовое и погасшее.

— Зачем это? — спросил академик.

— Мы показываем здесь крупно дату, чтобы вызвать ассоциативную связь.

Кибернетик с надеждой и тревогой всматривался в лицо своего бывшего учителя, а тот рассеянно отводил глаза.

— С чего начнем, юноша? — он все еще называл кибернетика юношей, хотя тому уже было за сорок.

— Садитесь в кресло, профессор. Правое, а налево, у пульта — я.

Против стекловидного экрана стояли привинченные к полу два кресла с обивкой из бледно-зеленого пенопласта. «Модерн, — неодобрительно подумал академик, — а на пульте, вероятно, всякие стереоскопические и стереофонические штучки». Он сел нарочно с размаха, неловко и грузно, но кресло устояло, а изящная обивка его легко прогнулась, объяв старческие телеса академика. «Модерн с удобствами», — отметил он, уже смягчившись, а вслух спросил:

— Воспоминания записываются!

— Обязательно. На специально обработанную магнитную пленку. Изображение и звук.

— В цвете?

— Конечно. Полная иллюзия жизни. Тона естественные, не очень контрастные.

— Значит есть и мемориотека?

— Пока всего несколько записей. Большинство мои.

Академик никак не мог настроить себя на серьезный доброжелательный разговор. Не хотелось спрашивать, а спросилось:

— И среди них, конечно, уникум? Самый счастливый день в вашей жизни?

— Скорее наоборот, — усмехнулся кибернетик. — Хорошо получился прескверный день. Разговор с женой накануне нашего разрыва.

— Покажите?

Кибернетик смутился.

— Это очень уж личное, профессор.

— А есть не личное? Что-нибудь non multa, sed multum.^[1]

— Есть, — в глазах у кибернетика мелькнула смешливая искорка. — Ваш экзамен. Когда вы меня провалили.

Он достал катушку с пленкой, вложил в щель Прибора, закованного в белую пластмассовую броню, и нажал кнопку на пульте. Экран осветился изнутри, как подсвеченный утренним солнцем туман, что-то вспенилось в нем и растаяло. Возник длинный экзаменационный стол, какие были в ходу четверть века назад. За столом сидел помолодевший лет на двадцать академик — тогда еще ординарный профессор, с проседью на висках, ныне, увы, совсем золотящихся от пожелтевшей с возрастом седины. Стол, катушки с магнитными лентами, листки белой бумаги — все это было --">