Виталий Забирко - Работа за рубежом

я вскочил, открыл глаза… И увидел, что нахожусь в постылой городской квартире. Радостное настроение, навеянное хорошим сном, улетучилось. Из открытого окна со двора доносились шорох метлы и громогласное возмущение дворничихи бабы Веры в адрес крутых мира сего, которые и после смерти «мусорют». Реальный земной мир нагло вторгался в сознание, мне было тошно.

Я встал, прошел в ванную комнату, машинально почистил зубы, побрился, умылся, а затем долго рассматривал себя в зеркало. Вновь вернулись мысли о суициде, мне хотелось повеситься. Как там я писал зубной пастой на зеркале: «Да здравствует мыло душистое и веревка пушистая…»? Я не стал повторяться — все равно никто не поймет. В лучшем случае обругают, что пасту перевел и зеркало загадил.

Естественно, завтрак на кухне меня не ждал и в холодильнике было пусто. На столе лежала записка:

«Меня не будет неделю. Будьте здоровы!»

Насчет здоровья жена правильно написала. Но как поправить душевное здоровье? Иного лекарства, кроме водки, я не знал.

Вскипятив воду в чайнике, я приготовил растворимый кофе и сел к столу. Топоча босыми ногами по полу, как слон, в кухню вошла заспанная, растрепанная Машка в плотно запахнутом халатике.

— Ларионов, — сказала она, — дай сотню!

Я молча полез в карман, достал сто долларов, протянул.

— О! — удивилась Машка. — Ларионов сегодня богатенький! — Она окинула меня подозрительным взглядом. — Когда успел загореть?

— На Бермудах отдыхал, — серьезно сказал я, глядя дочке в глаза.

Машка скривилась, снова окинула меня недоверчивым взглядом, фыркнула и удалилась в свою комнату. Не поверила. Год буду отсутствовать, никто не спохватится.

Два дня я не находил себе места, неприкаянно слоняясь по городу. Заглянул на радио — там ко мне отнеслись точно так же, как дома. Будто вчера заходил. Поговорил с Витасом, предложил обработать две заготовки, записанные на диктофон. Из «СПИДом я уже переболела» ничего не получилось, зато другую заготовку отшлифовали до антирекламы: «Припарка из солей Мертвого моря хорошо помогает от трупных пятен на вашем теле». Длинновато получилось, Фесенко скривился, но деньги заплатил.

На третий день я не выдержал, зашел в кафе «Минутка», заказал Паше стакан водки, выпил и направился на поиски летнего кафе у фонтанчика под старыми тополями, которое можно было найти, только приняв предварительно на грудь, словно оно находилось в параллельном мире. Как в Бермудах.

Кафе я нашел, но вот бюро по найму на работу за границей напротив не было. Был магазинчик скобяных товаров. Зато в кафе сидел бородач Сева, похоже, ставший завсегдатаем.

— Привет, Ларионов! — не вставая с места, он помахал рукой и жестом пригласил за столик. Я сел.

— Водку будешь?

— Буду.

Мы выпили, помолчали.

— Такие дела… — скорбно протянул Сева. — Еще?

— Еще.

Мы снова выпили.

— Тянет назад? — спросил он.

— Тянет… — признался я.

— М-да… Меня тоже. Я три раза там побывал…

Глаза Севы затянула поволока.

Я сочувственно вздохнул, и вдруг до меня дошло, что он сказал.

— Три раза? Слушай, как тебе это удалось?!

— Обыкновенно, — пожал плечами Сева. — Дал объявление в газету, что согласен на работу за рубежом, меня и вызвали.

— Да? — Я вскочил с места. — Бегу!

— Сядь! — поморщился Сева, хватая меня за рукав. — Не мельтеши. Объявление можно дать и по телефону — «Городской курьер» принимает бесплатные объявления. Беда только, что гарантии никакой. Я уже полтора месяца каждую неделю даю объявления, а толку? Нет вакансий…

— Но ты же пытаешься? — возразил я, усаживаясь.

— Пытаюсь…

— А мне почему запрещаешь? Давай номер телефона «Городского курьера»!

Я достал мобильник. Сева продиктовал, и я набрал номер.

— «Городской курьер»?

— Да.

— Бесплатные объявления принимаете?

— Диктуйте.

— Пишите:

«Согласен на работу стерхайсером на Минейре. Телефон: 58-02-87. Ларионов»:

— Записали?

— Да. Это все?

— Все.

— Будет в вечернем номере, — сообщила приемщица и отключилась. Сева налил в пластиковые стаканчики водку.

— За удачу? — предложил он. В его больных глазах читалось, что удачи он желал прежде всего себе.

— За удачу!

Я поднял стаканчик и мысленно добавил: «Мою удачу!»

Напились мы до чертиков, я не помню, как попал домой. Но, как ни мучило ночью похмелье, проснулся ровно в семь, принял контрастный душ, оделся и --">