Александр Владимирович Тюрин - Побег из Вавилона

мускулов столько, что даже скрипят друг о друга, еще копыта, бычья голова, длинные толстые рога, на которые нанизаны жернова. Она уже как будто не крутится на одном месте, а идет ко мне по толстому слою отживших душ, выжимая из них последний стон своими копытами. Вот-вот наступит на меня и раздавит. Мне становится хуже, я натужно кашляю…

Виртуок показывает дефицит кислорода в коре головного мозга, как следствие перерасхода. Отсюда, наверное, и глюченье. Нехватка кислорода возникла намного раньше, чем я должен был поставить новый баллончик с оксигелем. А у меня ведь такая хорошая заначка, её можно будет и на три баллона сменять… Если начнешь сейчас увядать, то надзиратель-роботех, похожий на беса, быстро взбодрит тебя ударом хвоста, точнее, нейронного хлыста.

Но словно легкая рука погладила меня по голове, и послышался звон колокольчиков, сложившийся в слова: «Тебе скоро будет лучше. Поставь новый баллон и просто дыши, как ни в чем не бывало».

Я вставляю в разъем на бедренной вене последнюю емкость с оксигелем. Хватит ли до конца дня, когда удастся выменять у харонов новый баллон? Если не хватит, никто со мной не поделится, ведь это запас жизни. На неделе у нас стабильно отдает концы двое-трое бедолаг, прямо во время работы.

Но пока кислород бодрит каждую мою клеточку. И это подземелье начинает дышать и колебаться вслед за мной, тончать, становится легким рисунком на оболочке пузыря. При вдохе словно сжимается в точку, при выдохе появляется вновь, словно возникая из ничего.

И при возникновении из ничего, я вижу… назовем его Единым и Многоликим. Это что, отравление кислородом? Но вообще-то зреть духов – совсем не диковина для обитателей нашего уровня, наркодермы и прочая дурь играют свою роль.

Единый-Многоликий напоминает отблески солнечных лучей на снежинках. Девять сияющих окружностей, в которых словно видны бронзовые лица, от них расходятся соединенные хрустальными паутинками пульсирующие воронки – по ним как бы стекает всё, что есть на минус-двенадцатом уровне. И жернова дробилки уже не кажутся такими смертельно мощными – они стали, как радужные разводы от бензина на воде…

А потом произошла аварийная остановка мусородробилки. Её барабан еще вращался по инерции, когда на вершинах колонн биореактора появились зеленые огоньки. Это техносветлячки, которые чувствуют метан и начинают светиться при повышении его содержания в воздухе. Значит, отключились клапаны сброса избыточного давления. Или были отключены.

Будущее стало ощутимым, тяжелым. Я понял – еще несколько секунд, и горящее будущее станет настоящим, на минус-двенадцатом уровне рванет. Огненная волна пройдет по всей полости. Спастись можно только в боковых колодцах для жидких стоков, откуда есть выход на главную клоаку.

По счастью, Ван Вельдер, как и всегда, соображал резво:

– Я хватаю трос и драпать, – он шлепнул мне на шею, точнее на нейроразъем, что-то похожее на жвачку. – Это металлорганика, которая разъест твой терминатор; пока он фурычит – далеко не убежать.

Ван Вельдер зацепил сачком надзирателя, которому явно не понравилась наша идея тикать, и мы, с двух пинков, сбросили его в приемный бункер биореактора.

Не было времени порадоваться, как тот утопает в хлюпающей жиже. Пробежали метров сто под монотонное предупреждение следящей системы: «Наказание за побег – расчленение без анестезии». Заодно нарастал пронзающий мозги звук, но вдруг он заткнулся; видимо, терминатор накрылся, а я почувствовал на шее острое жжение.

Но тут уже не до шеи. Огненная паутина появилась на одной из колонн, легко раскалывая ее твердые оболочки. И другая колонна разом превратилась в цветок – ее корпус разошелся лепестками в стороны, выпустив наружу огненные щупальца. Со свода просыпался водопад облицовочных плит, какой-то мощный энергокабель завертелся змеей, пролив море искр. А там и третья колонна обзавелась огненной шевелюрой, резко просела, как подтаявшая ледяная глыба, и полыхающий шар разошелся в стороны яркой концентрической волной.

Она выдернула из станины барабан мусородробилки и швырнула с космической скоростью в нашу сторону. По дороге он расплющил пять или шесть человек. Все они возносили молитвы марсантовской Великой Дробилке, «освобождающей от старого облика, чтобы дать новый», вместо того, чтоб делать ноги. За секунду до того, как барабан должен был раскатать нас с Ван Вельдером в молекулярный --">