Майк Гелприн (Джи Майк) - Практикант

первый взгляд, в доску. Сам он, верняк, в наколочках, и статей за ним вагон с прицепом. А вот подельников у него быть не должно. Потому как прошлые дела его мусора стряпали в ментовке. Такого и ищите, ясно вам?

— Куда яснее, мля, — буркнул Вяхирь. — Только ты, пахан, какого-то супер-шмупер душегуба нарисовал акварелью. Как его, из романов, что Трепло тискает. Ниндя… Шминдя, мля…

— Ниндзя, — подсказал Девятка. — Из этих, из япошек. В общем, из косорылых.

— Давай, тисни нам на ночь, — велел Мишаня. — Позабористей что-нибудь. Амбал, сюда топай. Почешешь пятки, пока Трепло разбазаривает.

— Про что желаете? — осведомился Трепло. — Детектив, может быть? Или любовный роман? Про Дон Жуана не желаете? Или могу фантастику.

Был Трепло стар, неказист и дряблокож. Видом своим напоминал Мишане гриб поганку. Однако рОманы тискать умел, тут не отнять. Заслушаешься, как тискал.

— Детектив не надо, — поразмыслив, решил авторитет. — Детективы мусорам рассказывай. Про донов, графьёв всяких, остохрениздело. Давай, что ли, фантастику. Позаковыристей.

— Как пожелаете. Пожалуй, перескажу вам любопытный роман американского фантаста, э-э… Дэна Катерпиллера. Называется «За добром и славой».

— Говно название, — высказал авторитетное мнение Мишаня. — Ладно, давай тисни.

— На планете Альхея преступность изжили много столетий назад, — начал Трепло. — Тюрьмы там давно превратили в музеи, на месте бывших лагерей и зон разбили парки. Воровать, грабить, насиловать альхейцы разучились, хотя когда-то, в незапамятные времена, и умели. Но сейчас одна только мысль о преступлении вызывала у них отвращение и ужас.

— Мусорская мечта, — подал реплику Девятка. — Рай для лягавых.

— Возможно. Однако с исчезновением преступности на Альхее упразднили и структуры, занимающиеся правопорядком. В них не стало нужды. Цивилизация достигла небывалых высот, а альхейские мораль и справедливость вошли в поговорки у многих народов галактики. Даже на весьма отсталых планетах разрешать конфликты приглашали жителей Альхеи.

— Скукота какая-то, — почесал подмышкой Мишаня. — Если там и дальше так, то ну его, этот роман, на хрен.

— Нет-нет, — поспешно заверил авторитета Трепло. — Дальше гораздо интересней. Позволите продолжать?

— Ладно. Валяй.

— Так вот, несмотря на то, о чём сказал, иногда на Альхее рождались люди с задатками преступников. Комбинация генов, знаете ли, редчайшее совпадение хромосом — и в новорожденном вдруг начинали проявляться дурные наклонности далёких предков. Разумеется, подобные свойства индивида выявляли ещё в младенчестве. И тех, кто представлял потенциальную опасность для общества, изолировали.

— Ты же сказал, что тюрьмы срыли, — недоверчиво заметил Вяхирь. — Куда же их изолировали, мля?

— Их помещали в специальные интернаты. Создавали им все условия, заботились. Лучшие учителя работали с юными альхейцами и старались искоренить атавистические навыки. Однако удавалось это не со всеми. И тогда…

— Вот бы мне так, мля, — прервал Вяхирь. — В интернат на все условия. Глядишь, и искоренили бы, мля. И пара инкассаторов в живых бы осталась.

— Пахан, вставай! Вставай же! — тормошил Мишаню Девятка. — Вяхирь вскрылся.

— Как вскрылся!? — авторитет вскинулся на нарах. — Когда?

— Только что. Амбалу до сортира приспичило. Глядит, а Вяхирь там на полу остывает. Вены на обеих руках порезаны. И на шее, где сонная артерия. В кулаке перо. Кровищи натекло, мать-перемать. Тогда Амбал…

— Амбал, говоришь? — прервал Девятку авторитет. — Где он сейчас?

— Так к куму забрали. Там, в сортире, хипеш был вокруг Вяхиря. Сам кум и прискакал вместе с лепилой. Кто, мол, говорит, обнаружил? Ну, вот Амбала и прихватили, теперь, небось, в кумовской с ним базар-вокзал.

— А ну, выйдем, — велел Мишаня. — Проветримся.

Снаружи, в утренних вязких сумерках, закурили, постояли с минуту молча.

— Царствие небесное, — помянул авторитет покойного Вяхиря. — Ну, а про Амбала что можешь сказать?

— Да ничего. То же, что и все. Бугаина здоровый.

— А вот ты как меркуешь, почему такой бык у меня в сявках? Ему пристало мазу по бараку держать, а он пятки чешет.

— Так статья же у него, — растерянно сказал Девятка. — Сто тридцать вторая — изнасилование малолетней. С такой статьёй или в сявки, или в петухи. Ему пофартило ещё, что ты его пригрел, до себя приблизил.

--">