Сергей Михайлович Орехов - Человек последнего круга

Что там у него в руках? А-а, ясно, сборник моих рассказов.

- ...Ты же много написал...

- Щербинин, скажите мне, Щербинин, - неожиданно заговорил стоящий у окна военный, и что-то за окном разглядывающий. У военного был хорошо поставленный уверенный голос диктора и, словно для контраста, женоподобная фигура. Но он смотрит в окно, и за окном что-то видно, значит мы в полуподвальном помещении.

- Скажите-ка, дружок, - он говорит, не оборачиваясь, - почему вы ненавидите торжество идеалов?

Это он о чем? О коммунизме?

- Я не понимаю, о чем вы.

- О вере в светлое будущее, дорогой мой человек.

- Вы спрашиваете о вере, о религии? Как можно ненавидеть религию? Религия - это система определенных взглядов, определенных убеждений. У меня своя система взглядов.

- То есть, своя вера? Почему?

- В чем убежден, в то и верю.

- Вы же были членом стального потока, главой ячейки. Почему вышли?

Все-таки они о компартии. Теперь, значит, так они ее называют стальной поток? Гвозди бы делать из этих людей!..

Подполковник бросил читать книгу, поднял глаза.

- Ты почему, дятел сибирский, вышел из движения?

- Когда вступал - был дураком, а потом очень быстро поумнел... Кое-что узнал, взгляды мои изменились...

Тот, с женским задом, перестал в окно пялиться, сбоку подошел.

Словно черный шар врезался в лицо. И сигарета с кровью на зубах, искры, стул запутался в ногах. Боль в плече - падая, зацепил угол стола... Сапоги перед самым лицом. Начищенные, блестят. Сейчас пнет. Нет, отходит. Ух, а испугался-то я как, чуть не обделался. А почему испугался-то? Знал, куда ведут.

- Вставайте, Щербинин, поговорим.

Скотина! Как он меня звезданул, я даже замаха не увидел! А у самого задница женская... Где он ее так насидел? На улице типы с подобными седалищами - сама вежливость, никогда не догадаешься, кто перед тобой. Другое дело здесь - и откуда что берется? Власть, абсолютная власть...

- Садись, Щербинин. Подними стул и садись

Стулом, что ли, кого навернуть? Губы все разбил, сука. Сплюнуть на пол, прямо на ковер? Ну уж! Зашибут, мордой моей вытрут. К губам невозможно прикоснуться. Перетерплю... На пальцах кровь с табаком. Вытру о пиджак. Так, сажусь. Ну, что ему надо? Опять задастый сзади подходит...

- Щербинин, ты меня слушаешь, нет?

- Слушаю, товарищ подполковник, почему же...

- А я вижу, что не слушаешь. Аркадий Абрамович не сдержался, но так он человек душевный, очень мягкий человек. Он у нас политработник опытный... Ты, Щербинин, я думаю, не станешь на него обижаться. Или обижаешься?..

Задастый Аркадий Абрамович стоит напротив, на носках качается, крыса политотдельская! Ха! Вот где он задницу деформировал - на лозунгах насидел, работничек идеологического фронта! А рожа-то как лоснится. Им где такие рожи штампуют? - с плакатным выражением справедливости и торжества разума над темными силами. И тусклые рыбьи глаза с затаенной в самой глубине злобой ко всем, кто строем ходить не умеет. Где ты, орел, гадить будешь, если я вмажу разок по лощеной харе твоей?.. И город, и вся страна на голодном пайке сидят, а тут такие прямо-таки кабаньи щеки...

- Слушай, п'сатель...

Подполковник явно пытается унизить...

- Ты не согласен с классиками? Ты не согласен с теорией экономических формаций? Ты что, самый умный? Ты что-нибудь дельное, кроме своей хреновины межпланетной... - Швырнул книжку в угол. - Ты придумал что-нибудь дельное? Если ты такой умный, то почему без денег? У тебя же в квартире два шкафа, забитых книгами, и телевизор; у тебя же нет ни одной приличной вещи! Если ты такой умный, почему ты нищий?

- Потому что я - гений! Я не занимаюсь деньгами.

- А чем же ты занимаешься!!!

- Я занимаюсь музыкой, литературой.

- Короче, анонизмом ты занимаешься!..

- Слушайте, товарищ подполковник, а почему вы не верите во Христа? Что вам не нравится в его проповедях?

- Ты православие не лапай!..

Опытный задастый политработник взмахом руки обрывает подполковника:

- Вы не верите во всеобщее равенство?

- Всеобщее равенство так же невозможно, как невозможна абсолютная истина.

- О вас говорили, что вы вульгарный материалист, а вы, оказывается...

Задастый говорит, а подполковник ухмыляется, и очки блестят по подлому. Спиной чувствуется, что у тех, кто сзади - а их там четверо, не меньше сейчас такое же, подполковничье, выражение на лицах. Еще бы: писаку, этакого мастера пера в грязь втаптывают.

Почему стало тихо? Задастый! Опять --">