Александр Петрович Казанцев - Полярная мечта

радиограммы.

По-особенному дружили между собой Федя с дядей Сашей. Это была дружба мужчины, который почему-то так и не создал собственной семьи, с мальчиком, заменившим бородатому полярнику всех, о ком тайно тосковало его сердце.

Полярник привил юному другу страстную любовь к суровому краю. Уже давно над кроватью Феди висела фотография знаменитого полярного капитана Воронина с собственноручной его надписью:

«А. Г. Петрову по-дружески», а совсем недавно рядом появился портрет Нансена, вырезанный из какого-то журнала с напечатанными там его словами:

«Северный морской путь — это всего лишь иллюзия, напрасно чаровавшая мореплавателей в течение столетий». Надпись эту Федя в знак несогласия перечеркнул красным карандашом.

Федя готовился стать капитаном. На столике у него лежали лоции не только полярных, но и южных морей, которые он под руководством дяди Саши старательно изучал.

Возвращаясь со скал домой, друзья держались за руки. Приходилось нагибаться вперед, чтобы ветер не опрокинул их в снег. Федя расставлял короткие, крепкие ноги, словно шел по палубе.

— К утру пролив очистится, — сказал он низким голосом.

Действительно, в проливе шла крупная подвижка льдов. Гидролог подумал, что скоро соседний остров и бухта Рубиновая, где находились рудники, будут отрезаны чистой водой.

Федя сжал дяде Саше руку. Тот и сам различил в грохоте льдов неровный, посторонний звук. Самолет?

Оба взглянули на небо. Над головой летели рваные тучи. Только там, где садилось солнце, небо оставалось чистым. Летит? Никто не предупреждал по радио!

На снегу виднелся домик полярной станции. В одном из его окон отражалось красное солнце. Казалось, там горит приветливый огонек. Марья Семеновна ждет к ужину. Иван Григорьевич вернулся с метеоплощадки и чернилами переписывает в тетради показания приборов.

Федя дернул дядю Сашу за рукав и присел на корточки. Гидролог невольно повторил его движение.

Прерывающийся рев слышался над самой головой. Гигантский самолет вырвался из низких облаков и круто пошел к земле.

Моторы работали с перебоями. Летчик искал места для посадки. Вероятно, он шел на радиосигналы Марьи Семеновны, как на радиопеленг.

— Где же ему сесть? — крикнул Федя и побежал, словно он мог куда-то поспеть, кому-то помочь. — Льды-то вскрыло… А на острове не сядешь!..

Дядя Саша бежал следом за Федей.

Летчик, как и люди внизу, понял, что сесть некуда. Он, очевидно, рассчитывал опуститься около дома. Самолет, во всяком случае, шел прямо на дом.

— Да что это он! — Федя со всех ног бросился вперед.

Бородатый полярник остановился, невольно втянув голову в плечи, спина у него похолодела, сердце замерло. Хотелось закрыть глаза, но он не мог.

Самолет коснулся земли у самого дома, потом подскочил…

«Может быть, пройдет над крышей! Может быть, пройдет!» — пронеслось в голове у гидролога.

Но самолет не прошел. Он врезался в домик… Сверкнула вспышка огня… Раздался грохот… В небо взметнулся яркий язык пламени, потом сразу повалял черный дым… Вверху над островом он расползся мохнатым грибом, как низкая туча.

Федя невольно бросился в сторону, но потом остановился и повернулся лицом к пожару. Круглыми, сухими глазами смотрел он на огонь. Ему было страшно, хотелось зажмуриться, убежать, спрятаться. Но он стоял не двигаясь, не в силах сделать ни одного шага…

Когда дядя Саша обнял его за плечи, мальчика било крупной дрожью. Полярник молча прижал его к себе, но никак не мог справиться с маленьким телом.

Ветер погнал дым на полярника с мальчиком. Стали слезиться глаза. Гидролог плотнее прижимал уткнувшегося лицом в его меховую куртку паренька. Обоих душил кашель.

Полярник силой заставил Федю обежать дом.

Может быть… может быть, все-таки Иван Григорьевич и Марья Семеновна успели выскочить!..

Но с другой стороны дома было пусто и холодно. Дул ветер, острые снежинки били в щеки. Ветер раздувал костер из дома и самолета.

Бревна трещали, горели, как просмоленные.

Рухнула покосившаяся стена. Сноп искр взметнулся в небо, и красные звездочки понеслись над снегом.

Гидролог оттащил Федю в сторону.

Мальчик сел на снег, спрятав голову в колени. Остренькие плечи его вздрагивали, хотя рыданий и не было слышно.

Гидролог понимал, что творилось в сердце его маленького --">