Эдуард Шауров - Нф-100: Трасса до небес

тринадцатому горизонту. Интересно, какого выхлопа нас сюда занесло? Ублюдки, вроде Ниппеля Бакко, обычно катаются ниже. В моей душе зашевелились невнятные надежды. Я оглянулся на своего усатого конвоира. Тот, вывернув голову, внимательно следил за замедляющими бег окнами Каравана. Роза, татуированная на его толстой шее динамо-чернилами, медленно увядала, роняя лепесток за лепестком. За окнами появилась эмблема с мечом и весами, намалеванная на блестящем борту ... Поршнем меня по бошке...

- А давайте, поговорим, - сказал я жалобно.

- О чем? - поинтересовался усатый.

Он оторвался от созерцания мини-баса и глядел на меня с искренним интересом.

Я нетвердо переступил ногами:

- Произошла какая-то ошибка... (Он усмехнулся). Это все полное недоразумение.

- Я так понимаю, ты понятия не имеешь ни о Ниппеле Бакко, ни о его ньюбах, - сказал усатый, - а от нас побежал потому, что живот прихватило.

Парковочная ниша мини-баса, расчерченная огоньками габаритов, приближалась к стеклам хантерского фургона, словно жерло зловещей пещеры.

- Ты вовсе не тот, кто нам нужен, просто чуточку похож внешне. Самую малость... Так?

Нет ничего глупее и опаснее, чем отрицать очевидные вещи.

- Не так, - сказал я, стараясь, чтобы наглость в моем тоне не звучала вызывающе. - Но я могу вам заплатить, если вы не станете отдавать меня Бакко.

- Да нам насрать на Бакко. - Здоровяк пошевелил усами. - Мы работаем на маршала десятого округа. С ним и добазаривайся.

- Я могу очень хорошо заплатить! - наверное, мой голос прозвучал очень отчаянно, потому что в глазах усача мигнуло.

Я понял, что нужно жать дальше:

- Могу заплатить вам вчетверо против того, что вам обещали... Впятеро.

Фургон ощутимо, но мягко качнуло - это присоски стыковочных захватов легли на корпуса машин. Мидл-бас втягивал сцепку в парковочную нишу, будто обжора, всасывающий спагетти.

Усатый на секунду отвлекся от меня и крикнул в сторону кабины:

- Мик! Нормально все! Он нас зацепил!

- Порядок! - Черно-красный выглянул из-за края широкого водительского кресла. - Паркуемся и идем к судейским.

- Ты со мной? - спросил усатый.

- Нет. Гвен пойдет. Я в машине.

Он отвернулся и забубнили вполголоса.

Двери минибаса с перекошенными весами находились уже в ужасающей близости от наполовину остекленной двери фургона.

- Так как? - спросил я с надеждой.

- В пять раз... - пробормотал здоровяк, на его шее медленно распускался бутон розы. - Где ты возьмешь столько бабок? У Ниппеля ты столько не украл. Там речь шла о трех штуках.

- У меня еще есть, - отважного солгал я.

- Где? - Свободной рукой тягач достал из кармана синенький диск моей расчетной чиппит-карты и помахал им в воздухе. - Здесь? Говори код.

На карте было немного больше сорока ньюбов...

- Нет, - сказал я. - Не на этой карте.

На лице усатого проступило некоторое разочарование, роза на шее начала жухнуть. Он открыл было рот, но в это время двери стыковочного перехода в передний кар появилась апельсиново-рыжая моба. Довольно симпатичная моба, лет тридцати, а может и больше. Кто их разберет? Глаза подведены, яркие волосы, залитые спецлаком, мастерски уложены в духе шлемофон-стайл. Ньюбов десять отдала за структурную укладку, не меньше. На подбородке приметный шрам.

Моба смерила меня взглядом от стриженых волос до толстоносых хукерских ботинок и перевела глаза на усатого.

- Нам тут предлагают отступные, - сообщил ей здоровяк, слегка встряхивая меня в могучей лапе. - В размере пяти гонораров.

- Себе дороже, - равнодушно сказала рыжуха. - Тем более, что он врет.

- Ей-богу... - сипло сказал я.

Лицо хантерши стало скучающим.

- У меня отец состоятельный, права категории N. Бабки есть. Он заплатит. - Я торопился и глотал слова.

- Отец? - Рыжуха засмеялась, у нее был приятный грудной смех. - Ты из колесного инкубатора, парень. Ты и маму-то свою, поди, не знаешь, не то что отца.

Вот стерва! Знаю я свою маму, вернее гражданский номер ее прав знаю.

- У меня точно есть другой чиппит, - сказал я, глядя то на усатого, то на рыжуху.

Усатый ухмыльнулся.

- Давай руки, - сказал он, и на моих запястьях опять затянулись наручники на этот раз спереди.

- Неужели вы кинете мне такую подляну в канун Рождества? - проныл я тоскливо. - Ведь Христос завещал помогать страждущим.

- Шевели покрышками, страждущий, - проговорила рыжуха, поворачиваясь к двери, над которой загорелась разрешающая надпись. - Сделаем дело и разбегаемся. Аллилуйя.

Крепкая лапа развернула меня следом, и я --">