Станислав Лем - Испытание

неподвижных звёзд в проекции Гаррельсбергера. Элементы этой проекции надо было знать наизусть и уметь читать её по приборам в любом положении, даже вися вверх ногами. Слева и справа от сидящего в кресле пилота располагались четыре главные рукоятки реактора и рулевых отклоняющих дюз, три аварийные рукоятки, шесть рычагов малого пилотажа, рычаги пуска и холостого хода, регуляторы мощности тяги и продувки дюз; над самым полом — большое спицевое колесо климатизаторной и кислородной регулировки, рукоятки противопожарного устройства и катапульты реактора (на случай возникновения неконтролируемой ядерной реакции), тросик с петлёй, закреплённой на верхней части шкафчика с термосами и едой, а под ногами — тормозные педали с мягким покрытием и петлями в виде стремян и ещё педаль аварийной эвакуации: если на неё нажать (для этого надо было ногой разбить её колпачок), пузырь катапультировался вместе с креслом, пилотом и ленточно-кольцевым парашютом.

Кроме этой главной цели — спасения пилота в случае неустранимой аварии, — насчитывалось ещё не меньше восьми крайне важных причин, из-за которых понадобился стеклянный пузырь, и в более благоприятных условиях Пиркс даже сумел бы одним духом перечислить их все, но ни одна из них не казалась ему (да и другим курсантам) достаточно веской.

Расположившись как следует, он, с немалым трудом сгибаясь в поясе, принялся ввинчивать все свисавшие и торчавшие из него трубки, кабели и провода в разъёмы, которыми ощетинилось кресло (причём всякий раз, когда он наклонялся вперёд, комбинезон мягкой булкой упирался ему в живот), и, конечно, перепутал кабель радиофона с обогревательным; хорошо ещё, что у них была разная резьба, но ошибку он заметил только тогда, когда пот потёк с него в три ручья; наконец сжатый воздух, шипя, мгновенно наполнил комбинезон, и Пиркс со вздохом облегчения откинулся назад, прилаживая руками оба набедренно-наплечных ремня.

Правый защёлкнулся сразу, но левый почему-то не поддавался. Ворот, надутый, как автомобильная шина, не позволял оглянуться, он безуспешно тыкал вслепую широкой застёжкой ремня, — а в наушниках уже заговорили приглушённые голоса:

— ...Пилот Бёрст на АМУ-18! Старт по радиофону по счёту ноль. Внимание — готов?

— Пилот Бёрст на АМУ-18 готов к старту по радиофону по счёту ноль! — мгновенно отчеканил Бёрст.

Пиркс выругался — и карабин защёлкнулся. Он откинулся в мягкое кресло, такой обессиленный, словно только что вернулся из долгого-долгого межзвёздного рейса.

— До старта — двадцать три... До старта — двадцать два... Два... — бубнило в наушниках.

Говорят, однажды, услышав громовое «Ноль!», стартовали оба курсанта сразу — тот, кому полагалось, и другой, ожидавший рядом своей очереди, — и вертикальными свечами шли в каких-то двухстах метрах друг от друга, рискуя в любое мгновенье столкнуться. Так, во всяком случае, рассказывали на курсе. И будто бы с тех пор запальный кабель подключают в последний момент, дистанционно, это делал сам комендант космодрома из своей остеклённой кабины управления, — так что весь этот отсчёт был просто блефом. Но как там на самом деле, никто не знал.

— Ноль! — загремело в наушниках, и одновременно до Пиркса донёсся приглушённый, протяжный грохот, кресло слегка задрожало, чуть сдвинулись с места искорки света в прозрачной оболочке, под которой он лежал распростёртый, уставившись в потолок — то есть в астрограф, в индикаторы циркуляции охлаждения, тяги главных дюз, вспомогательных дюз, плотности потока нейтронов, изотопных загрязнений и ещё восемнадцать других, из которых половина следила исключительно за самочувствием ускорителя; дрожь ослабла, стена глухого грохота прошла где-то рядом и таяла там, вверху, будто в небе поднимали невидимый занавес; гром уходил всё дальше, как обычно становясь всё больше похожим на отголоски далёкой грозы; наконец наступила тишина.

Что-то зашипело, зажужжало — он даже не успел испугаться. Это автоматическое реле включило заблокированные прежде телеэкраны: если рядом кто-нибудь стартовал, объективы закрывались снаружи, чтобы их не повредило слепящее пламя атомного выхлопа.

Пиркс подумал, что такие автоматические устройства очень полезны, — так он размышлял о том и о сём, пока вдруг не почувствовал, что волосы встают у него дыбом под выпуклым шлемом.

«Господи, я же лечу! Я, я сейчас полечу!!!» — мелькнуло у него в голове.

Он судорожно начал готовить рукоятки к старту --">